Анонс
Эта книга - жестокое повествование о многих вопиющих преступлениях, совершенных и совершаемых ныне теми, кто призван с преступлениями бороться.
Закон преступают многие - простые "менты", офицеры и министры. На страницах "России ментовской" потерпевшие, очевидцы, эксперты, а также множество документов свидетельствуют о том "беспределе", который порой творят "блюстители порядка".
НАЧАЛО
Не удивляйтесь, когда бравые молодцы в камуфляже ни с Того ни с сего, усиленно принюхиваясь, требуют у вас документы. Не удивляйтесь, когда по причине отсутствия требуемого и при наличии некоего особого запаха вас все же везут в зарешеченной и неуютной кабине "бобика" в отделение. Не удивляйтесь, когда в ответ на законное (это вам кажется!) возмущение в области почек или печени у вас вдруг возникает острая боль. Это не нефрит, не колит и не цирроз. Это вы вступили в контакт с черной увесистой дубинкой (в народе метко называемой демократизатором). Еще через несколько минут вы уже будете сидеть, если повезет, за стеклом или решеткой т, н. "аквариума" ("телевизора"), а если не повезет, то в тесной камере ИВС, до сих пор называемой КПЗ. Впрочем, дубинкой дело может и не кончиться: вполне возможно, что с помощью наручников вам пристегнут правую ногу к левой руке (или наоборот). Вы можете просто не понравиться: тогда вас будут долго и нудно "крутить": расспрашивать, где вы были тогда-то и тогда-то, зачем несете то-то и то-то. Впечатлительного гражданина очень быстро можно довести до нужной кондиции, так чтобы он обязательно сознался в каком-нибудь совершенном преступлении. Как не сознаться, если ты сидишь на стуле, за которым стоит мощный стальной сейф, и когда тебя вместе со стулом неожиданно толкают, то затылок обязательно ударится о сейф - и так не один раз... Есть бесчисленное множество способов заставить человека говорить, об этом свидетельствует многовековой опыт российских органов дознания - от Его Величества тайных канцелярий и сыскных приказов до следственных аппаратов НКВД - МВД и ОГПУ - КГБ - ФСБ. Естественно, что официально закон не позволяет (в отличие от времен тайных канцелярий) применять пытки в отношении допрашиваемых, однако сплошь и рядом этот запрет нарушается, заканчиваясь весьма печально для них, вплоть до смертельного исхода. Только в кинофильмах о полковнике Зорине преступник сознается, не выдержав напора неопровержимых доказательств его вины: мол, твоя взяла, начальник. На деле - все иначе. Но, опровергая известную поговорку, что рыба гниет с головы, все же налицо существует факт: эта рыба (милиция) гниет в разных местах. Признаки распада обнаруживаются как в голове, так и в "чешуе" и хвостах.
Самоотверженные розыскники, участковые и криминалисты сосуществуют в милицейской среде рядом с самыми настоящими преступниками. И началось это в исторически отдаленное, мало известное для нас время, а как явление
определилось, может быть, с ряда прогремевших на всю страну скандальных дел.
"БЛАГОРОДНЫЕ" КОЛЛЕГИ
Майор Крымов работает в одном из столичных отделений РУОПа - можно и не расшифровывать эту аббревиатуру, обозначающую узаконенную борьбу с организованной преступностью. Все граждане давно уж привыкли к всевозможным СОБРам, ОМОНам, РУОПам, ОБСДОНам и иным формированиям, продолжающим возникать из ничего по мановению властной волшебной палочки. Впрочем, РУОП, видимо, был необходим, ибо преступный мир достиг высшей точки консолидации - одновременно с внутренними противоречиями.
20 декабря 1995 года Крымов возвращался с очередного задания: брали центрового беспредела Крючка. Крючок оказал сопротивление, ухитрился впрыгнуть в "девятку" с ошалевшей дамой и рвануть по Авиамоторной в сторону шоссе Энтузиастов. В самом конце улицы Крымов на "восьмерке" (с роторным движком) настиг беспределыцика и через открытое стекло выстрелил по задним колесам. "Девятку" повело на льду, она перевернулась; дама упала на Крючка и лишила его возможности двигаться. Тут подоспели и Крымов с товарищами: они сняли даму с бандита, вытащили обоих из машины. Крючку, понятное дело, немного досталось от "товарищей" - и от дамы.
Теперь Крымов, сдав Крючка в ИВС и отметив с друзьями благополучное задержание, возвращался домой. Улица, в самом конце которой он жил, была темна и пуста.
Впрочем, сзади вдруг послышалось едва слышное трекотание двигателя автомашины. Майор оглянулся и увидел, что за ним медленно движется милицейский "уазик". Крымов обернулся и в свете фар приветливо помахал рукой. "Уазик" прибавил скорость и тормознул возле майора. Из кабины выскочили двое милиционеров: один - с автоматом, другой - с дубинкой.
- Ну, куда торопимся, а? - лениво выговорил автоматчик, поглаживая ствол.
"За алкаша приняли, - сразу сообразил Крымов. - Ничего, сейчас разберемся..." (Он слегка покачивался, но не от малой дозы спиртного, а скорее от усталости.)
Крымов полез в карман куртки за удостоверением, но, к своему удивлению, ничего там не обнаружил. Вдруг вспомнил, что оставил ксиву в камуфляжке.
- Парни, все нормально! - зачем-то сказал он.
- Что - нормально, волчара? - удивился автоматчик. - Документ есть?
- Да нету, в отделе оставил... Я рядом живу, вон в том доме.
... Крымов потерял бдительность (ведь не на службе) и не обратил внимания на второго, с дубинкой. Тот уже был сзади, а через мгновение - перехватил этой дубинкой Крымову горло.
Крымов увидел перед глазами звездное небо: звезды становились все больше и больше, одна из них расплылась огненным пятном, которое навалилось на Крымова и выжгло память.
Очнулся майор в кустах. Правая рука как будто не существовала, он не мог ни пошевелить пальцами, ни согнуть ее в локте. Голова гудела, как чугунный котел. Ног будто и вовсе не было - оказалось, что с Крымова сняли джинсы и куртку; не стали, значит, затруднять себя проверкой карманов...
Майор ощупал голову: она была влажной и липкой. Бросил взгляд на руку: кровь. "Хорошо, что документы оставил в отделе", - почему-то подумал Крымов, не сообразив даже, что, может быть, с документами не влип бы в такую историю...
Кое-как, пошатываясь, в футболке и в плавках, он выбрался на улицу, название которой прочитал на табличке ближнего строения. До собственно крымовского дома надо было проехать остановок пять-шесть на автобусе, но время, видимо, было позднее. Майор хотел уточнить время, но часов, конечно же, не было, на запястье осталось лишь ощущение металлического браслета. А часы были дорогие: официально подарил известный банкир, вызволенный группой майора Крымова из одной нехорошей квартирки, где его, прикованного наручниками к батарее отопления, медленно убивали некие кавказцы, требуя за освобождение 700 тысяч долларов. Крымов с ребятами ворвались в квартиру, взорвав дверь вместе с коробкой. Майор лично, еще в прихожей, пристрелил двоих боевиков, не успевших даже взяться за автоматы, - кстати, точно такие же, как и у крымовцев...
В общем, часов не было. Впрочем, поездка на автобусе, решил Крымов, может закончиться новым неприятным эпизодом. Это было уже чересчур: завтра, кровь из носу, нужно было находиться в засаде на Мясницкой.
Дворами он кое-как, прячась от запоздалых прохожих, добрался наконец до родного дома. Пришлось звонить: ключи тоже остались в куртке. Жена Лариса, открывшая дверь, вовсе не удивилась появлению Крымова в неглиже. Она тут же показала ему его куртку, джинсы, часы и даже деньги. Объяснила, что в дверь позвонили, а когда она открыла, то увидела на пороге объемистый сверток, в котором и находилась вся мануфактура. Было это минут двадцать назад, она, конечно, успела поволноваться и даже позвонила Крымову на службу: выехала руоповская машина, скоро, видимо, будет здесь...
Действительно, пока Лариса промывала Крымову рану, подъехали коллеги.
Капитан Симков сразу связался со всеми местными отделениями, выяснил фамилии патрульных, дежуривших в эту ночь...
Но - дело окончилось ничем, как ни старались руоповцы. Опознать Крымов никого не смог. Начальник окружного ОВД объяснил ему, что на их территории частенько разбойничают патрульные машины из других округов: тут место богатое на подвыпивших и денежных прохожих, так что искать тут нечего, надо хоть радоваться, что коллеги оказались не лишены благородства: вернули деньги, вещи, документы...
Крымов порадовался, но заявление все же оставил. На что начальник скептически захмыкал.
Утром следующего дня Крымов, с забинтованной головой, сидел в засаде на Мясницкой, постепенно забывая о случившемся, нужно было сосредоточиваться: рыба, на которую руоповцы расставили сети, была крупнейшей...
1990 год. ПРОКУРОР: УБИЙЦА И ГРАБИТЕЛЬ
22 августа 1990 года кассир совхоза "Устромский" Смоленской области Тамара Рогощенкова торопилась на работу: должны были получать деньги в банке. С ней поехали бухгалтер Галина Прохорова и шофер. Обратно кассира и бухгалтера должен был доставить районный прокурор Вячеслав Шараевский.
К вечеру у кассы совхоза уже выстроилась очередь, однако ни кассир, ни бухгалтер из банка не вернулись.
Утром следующего дня районный прокурор Шараевский допросил директора совхоза, завел уголовное дело, составил план розыскных мероприятий. Все делал старательно и со знанием дела.
Однако процесс разоблачения уйииц начался с ареста младшего брата прокурора, Виталия, электрика райпо. Тот, впрочем, отнесся к своему аресту индифферентно, если не сказать - цинично. Мол, ничего у вас не выйдет, я
чист, как стеклышко... Прокурора-братишку отстранили от работы; он сразу занялся негласным опросом свидетелей (наверное, по плану мероприятий).
На башмаках Виталия Шараевского и на коврике автомашины были обнаружены следы крови. Младший занервничал. Через месяц после ареста не выдержал:
"Ладно, скажу... Но учтите: Славка все на себя возьмет, как договорились..."
У леса возле деревни Виталий показал и рассказал, как происходило убийство двух женщин. Вскоре нашли и трупы. Шараевского-старшего взяли прямо на вокзале, с московскими покупками. Он молчал ровно месяц, а затем все же раскололся, видимо, решив выторговать жизнь в обмен на возврат денег.
Деньги (более 300 тыс, рублей) нашли в двух стеклянных банках на картофельном участке недалеко от прокурорского дома. Нож, сумку, набитую гравием, зонтик Прохоровой достали со дна разных водоемов вокруг райцентра.
Для суда бывший прокурор придумал сногсшибательную и похабную версию убийства: видимо, сказался опыт работы в группе Гдляна. Когда Шараевский излагал версию в суде, то просто светился в раже законника, любовался самим собой перед полным залом слушателей.
Отец прокурора был трижды судим за хулиганство, поэтому весьма странным выглядит вообще пребывание Шараевского на столь ответственном посту. В работе прокурор-убийца не чурался подлогов и фальсификаций: в одном из дел использовал более 30 поддельных протоколов, а само дело сдал в суд задним числом.
Вячеслав Шараевский приговорен к расстрелу, его брат Виталий - к пятнадцати годам лишения свободы.
Прокурор, как мы видим, сам убил, ограбил - и сам собирался энергично вести дело. При определенных обстоятельствах мог бы и довести его до конца: кто-нибудь наверняка бы сознался после нескольких ночных допросов с пристрастием.
Что бы представители органов ни говорили о своем гуманизме, но и в пятидесятые-шестидесятые годы только вовсе наивный гражданин мог не верить в милицейские избиения. В Севастополе, например, майор милиции С., начав именно в шестидесятые годы службу участковым, отлавливал на танцах подростков с девушками, запускал протоколы по мелким хулиганским делам, а затем в обмен на эти протоколы трахал перепуганных девчонок в опорном пункте. Закончил он изнасилованиями с убийствами, был изобличен, осужден и расстрелян в 1977 году. Впрочем, многое в его деятельности осталось тайной за семью печатями, ибо процесс был закрытый, скоротечный; к тому же многие, видимо, плюнули на возмездие и просто не стали беспокоить себя и следствие.
В нынешнее время дознавательский беспредел достиг своей пиковой отметки (если, конечно, забыть "проклятый сталинский режим"). И чем дальше от Москвы, тем яростней этот беспредел, тем он куражистей...
ПЫТКИ ЯВНЫЕ И СКРЫТЫЕ
Собственно узаконенные пытки (см, главу "Исторический экскурс") были отменены еще задолго до революции. Возрождение их состоялось как раз с появлением на правоохранительной арене органов "красного террора" - ВЧК, ОГПУ, НКВД и так далее. Сначала это делалось по секретным инструкциям, потом и инструкций не понадобилось - методы дознания с "пристрастием" производились в режиме всеобщего умолчания.
Затем, с уходом Сталина, Берии и других, наступило некоторое затишье.
Если кого-то и били в милиции, то старались делать это без следов, нанося удары в места расположения внутренних органов. "Опущение почки" - один из подобных методов; доказать, что почка опущена в результате побоев, практически невозможно.
Теперь, в эпоху либерализации и демократизации, бьют просто так и пытают, добиваясь признаний по самым незначительным делам (вспомним майкопскую корову).
СПОСОБЫ
"Ласточка": левую руку приковывают за спиной к правой ноге и наоборот.
Теперь можно подвесить испытуемого к потолку, как в Тайной канцелярии, или посидеть на нем минут 10, выжимая признание...
"Слон": необходим противогаз. Он надевается на испытуемого, потом можно периодически пережимать шланг, а напоследок - напустить под маску "черемухи". Результаты стопроцентные.
"Лягушка": туловище испытуемого перегибается пополам; руки-ноги всовываются в рукава пиджака, пальто, ватника.
"Конверт": ноги испытуемого закидывают за голову и фиксируются в таком положении веревкой или наручниками.
"Распятие": испытуемого привязывают к шконке (кровати) на голом панцире или сетке; потом через металлические конструкции пропускается ток.
Хорошие результаты достигаются при битье дубинками по пяткам, так как метод этот опробован во время второй мировой войны в концлагере Маутхаузен, хотя известен с незапамятных времен.
Неизвестны, правда, конкретные современные методы психического воздействия, но, вероятно, они ушли далеко от "лампы в глаза" на допросах и механической бессонницы. Карательная фармакология не стоит на месте; то, что раньше было прерогативой КГБ, ГРУ при допросах шпионов, ныне, видимо, доступно любому провинциальному РОВД - для получения показаний о краже пяти мешков с комбикормом.
Интересно, что, по данным Общественного центра содействия правосудию, 60% москвичей уверены: милиция применяет пытки по праву. К ним присоединяется и большинство адвокатов. Эти вообще считают, что пытки необходимо применять.
В местах лишения свободы можно тренировать бойцов различных "спецназов" - особенно во время голодных бунтов; изможденные и необученные зеки вряд ли смогут сопротивляться на равных. Недаром бунты всегда подавляются с особой жестокостью (независимо от причины), начиная от знаменитого кенгирского,
Wednesday, October 26, 2011
Tuesday, October 25, 2011
Анализ ДНК сейчас – обычная практика
Выйти на след преступника помогла уникальная экспертиза.
Если идти вдоль этих железнодорожный путей, то кратчайшей дорогой попадешь из одного микрорайона в другой. Но весной 1997 года здешние жители эти места стали обходить стороной. На железнодорожных путях обнаружили труп растерзанной женщины, ее одежда была разбросана на сотни метров вокруг.
Погибшую обнаружил машинист проходящего тепловоза. До своего дома женщина не дошла двухсот метров. На теле эксперты насчитали десятки ран. О трагедии 1997 года Лариса Александровна никогда не забудет, тогда убийце в глухом месте повстречалась ее дочь. Остался восьмилетний внук, которого она вырастила и уже перестала ждать новостей от следователей.
Лариса Александровна, мать погибшей девушки: "Первое время очень хотелось, чтобы нашли. Я потом осознала – его все равно не найдут, кто сделал, пусть Бог ему будет судьей".
http://news.tut.by/society/255781.html
За 14 лет расследования уголовное дело о жестоком убийстве в Полоцке разрослось до четырех томов. Но ни черно-белые фотографии с места происшествия, ни опрос свидетелей, ни следы, которые оставил преступник тогда не помогли его изобличить. Под подозрение попали более 400 человек. Одна генетическая экспертиза сменяла другую. Раскрыть убийство конца прошлого века, помогли технологии века XXI.
Александр Шимко, начальник восьмого управления Государственного экспертно-криминалистического центра МВД Беларуси: "Допустим, если человек совершил какое-нибудь преступление и его следы попали в нашу систему, то неважно, через год, два или через десятки лет можно установить генетические признаки данного человека и помочь в раскрытии преступления".
Анализ ДНК сейчас – обычная практика, и все полученные данные собираются в общий банк. Нужно время, чтобы сопоставить данные тысяч людей по тысячам происшествий в разные годы и в разных регионах. В случае с Полоцким убийством так и произошло. Следы, оставленные на теле женщины, совпали с анализом ДНК одного единственного человека. Он был признан виновным в убийстве целой семьи – от его руки погибли 5 человек. Это преступление в 2004 году потрясло страну. И преступление на путях, утверждают следователи, было первой вылазкой "зверя". В 1997 году убийце был всего 21 год.
Евгений Гуляев, прокурор Шумулинского района, до 2008 года старший следователь по важнейшим делам Прокуратуры Витебской области: "Это было, по всей видимости, его первое особо тяжкое преступление. Когда дело не было раскрыто, последовало другое преступление".
Привлечь преступника к ответственности по этому уголовному делу не представляется возможным. За преступление 2004 года – он был приговорен к исключительной мере наказания. Весной 2005 приговор привели в исполнение.
Если идти вдоль этих железнодорожный путей, то кратчайшей дорогой попадешь из одного микрорайона в другой. Но весной 1997 года здешние жители эти места стали обходить стороной. На железнодорожных путях обнаружили труп растерзанной женщины, ее одежда была разбросана на сотни метров вокруг.
Погибшую обнаружил машинист проходящего тепловоза. До своего дома женщина не дошла двухсот метров. На теле эксперты насчитали десятки ран. О трагедии 1997 года Лариса Александровна никогда не забудет, тогда убийце в глухом месте повстречалась ее дочь. Остался восьмилетний внук, которого она вырастила и уже перестала ждать новостей от следователей.
Лариса Александровна, мать погибшей девушки: "Первое время очень хотелось, чтобы нашли. Я потом осознала – его все равно не найдут, кто сделал, пусть Бог ему будет судьей".
http://news.tut.by/society/255781.html
За 14 лет расследования уголовное дело о жестоком убийстве в Полоцке разрослось до четырех томов. Но ни черно-белые фотографии с места происшествия, ни опрос свидетелей, ни следы, которые оставил преступник тогда не помогли его изобличить. Под подозрение попали более 400 человек. Одна генетическая экспертиза сменяла другую. Раскрыть убийство конца прошлого века, помогли технологии века XXI.
Александр Шимко, начальник восьмого управления Государственного экспертно-криминалистического центра МВД Беларуси: "Допустим, если человек совершил какое-нибудь преступление и его следы попали в нашу систему, то неважно, через год, два или через десятки лет можно установить генетические признаки данного человека и помочь в раскрытии преступления".
Анализ ДНК сейчас – обычная практика, и все полученные данные собираются в общий банк. Нужно время, чтобы сопоставить данные тысяч людей по тысячам происшествий в разные годы и в разных регионах. В случае с Полоцким убийством так и произошло. Следы, оставленные на теле женщины, совпали с анализом ДНК одного единственного человека. Он был признан виновным в убийстве целой семьи – от его руки погибли 5 человек. Это преступление в 2004 году потрясло страну. И преступление на путях, утверждают следователи, было первой вылазкой "зверя". В 1997 году убийце был всего 21 год.
Евгений Гуляев, прокурор Шумулинского района, до 2008 года старший следователь по важнейшим делам Прокуратуры Витебской области: "Это было, по всей видимости, его первое особо тяжкое преступление. Когда дело не было раскрыто, последовало другое преступление".
Привлечь преступника к ответственности по этому уголовному делу не представляется возможным. За преступление 2004 года – он был приговорен к исключительной мере наказания. Весной 2005 приговор привели в исполнение.
У Израиля украли биометрики на 9 млн. человек
В понедельник власти ближневосточного государства объявили об аресте подозреваемого в массовом хищении данных. Им оказался "белый воротничок", работавший в министерстве социального обеспечения Израиля. В 2006 году, будучи в офисе в нерабочее время, он получил доступ к биометрической базе данных, содержащей имена, даты рождения, национальные идентификационные номера и информацию о членах семей 9 миллионов израильтян. Также украденная база содержала информацию о состоянии здоровья отдельных граждан.
Вскоре после увольнения с работы за несвязанные с этим преступления, подозреваемый, чьё имя не называется, начал предлагать ворованную информацию представителям еврейского преступного сообщества. Как сообщает издание Yeshiva World News, по меньшей мере 6 человек купили себе копию этих сведений. Один из покупателей разместил сведения в сети под названием Argon 2006, и они моментально распространились в торрент-сетях.
Израильский прецедент стал поводом задуматься для правительств различных стран, внедряющих биометрическую систему. Так, индийское правительство собирает крупнейшую в мире базу, которая обработает персональные данные около 1 миллиарда граждан, чтобы предоставить им легкий доступ к медицинскому обслуживанию и образованию. Многие страны Европейского союза, например, Германия и Нидерланды автоматически включают биометрические данные на чипах в паспорта. В США ФБР выделен миллиард долларов на создание базы, которая даст возможность из каждого полицейского участка получить мгновенный доступ к миллионам отпечатков пальцев. Очевидно, что необходимо улучшение существующего уровня безопасности данных для того, чтобы не допустить повторения израильского сценария.
Внедрение биометрических технологий — удобный способ избежать бюрократической волокиты и сэкономить деньги налогоплательщиков, однако важно при этом не забывать и о надлежащей охране собираемых сведений.
Источник
Monday, October 24, 2011
ODR.BY заблокирован
Сегодня при попытке входа на сайт odr.by, выдает:
Комментарий хозяина ресурса:
да отрубили за неуплату...
кризис к сожалению жмёт медленно но верно.
уже врубили под честное слово...
нужно срочно бабла заплатить
Комментарий хозяина ресурса:
да отрубили за неуплату...
кризис к сожалению жмёт медленно но верно.
уже врубили под честное слово...
нужно срочно бабла заплатить
Tuesday, October 18, 2011
«Милиция деградировала на моих глазах»
Участковый с 18-летним стажем — о том, как и почему МВД сгнило изнутри
Коррумпированные, жестокие, продажные, неэффективные милиционеры — в идеале именно они должны были покинуть систему МВД в ходе тотальной переаттестации. Именно ее эффективность виделась главным условием успеха всей реформы МВД. Потому что бессмысленно менять структуру, функции, полномочия, принимать новые законы, если их будут исполнять старые люди. Но чуда не произошло. Много где процесс чистки пошел не по принципу «хороший — плохой» полицейский, а по принципу «преданный — самостоятельный», «угодный — неугодный». Это подтверждает пример воронежского участкового Романа Хабарова. Уволившись из полиции, он откровенно рассказал «РР» о том, как сегодня функционирует правоохранительная система и почему нынешняя реформа недостаточно радикальна.
Филипп Чапковский, Екатерина Нагибина
18 октября 2011, №41 (219)
размер текста: aaa
Арсений Несходимов для «РР»
Мы познакомились с Романом на конференции в Москве. Тогда я поймал себя на мысли, что это не может быть взаправду — настоящий мент сидит напротив меня и рассказывает о проблемах демократии в России. «Наверное, — подумал я, — это какая-то белая ворона, случайно залетевшая в монолитные ряды наших правоохранительных органов». Однако это не так.
Роман попал в милицию в 1993 году — не сумел с первого раза поступить на юрфак и решил получать юридическое образование в школе милиции. С тех пор он 18 лет рыл носом грязь воронежских дворов: сначала следователем, затем более 14 лет участковым — разнимал семейные драки, закрывал наркопритоны, охотился за грабителями, разбойниками и убийцами. То есть делал обычную каждодневную милицейскую работу. В 2007 году, ведомый исключительно любопытством, он стал участвовать в мероприятиях воронежской Школы публичной политики — одного из последних осколков фонда «Открытая Россия» Ходорковского. Съездил на несколько конференций в Москву.
Как рассказывал сам Роман, тот факт, что милиционер интересуется демократией, настолько изумлял всех, что ему выделяли гранты на зарубежные поездки почти автоматически. Так Совет Европы пригласил его в Страсбург, а затем он съездил в Вашингтон и Сент-Луис, где ему устроили визит в местное управление полиции. «Я много раз приглашал поучаствовать моих коллег, но они только отмахивались, — рассказывает Роман. — Уж не знаю, природная лень это или страх, как бы чего не вышло».
И, как оказалось, они были правы.
Что значит быть милиционером
— В начале 90-х МВД совершило две крупные кадровые ошибки. Первая — стали брать в милицию людей, не служивших в армии. И сразу школы милиции из мест, куда люди шли учиться, превратились в отмазку от армии. Я поступил в школу милиции в 93-м — первый год, когда туда стали принимать не отслуживших в армии. И нас, служивших, было всего треть курса. Со мной учился весь милицейский блатняк города: сын начальника областного ГАИ, сын начальника отдела кадров ГУВД, племянник директора рыбокомбината.
Понятно, что сразу вырос конкурс. И сразу поступать стали за взятки. Раньше в голову не могло прийти брать с милиционера деньги за поступление в школу милиции. Потому что туда, наоборот, мало кто стремился — большинство тех же пэпээсников совершенно не рвались на офицерские должности, потому что это был совсем другой уровень ответственности. Но как только школы милиции заполнили блатными, поступление стало платным.
Вторая кадровая ошибка — в милицию стали брать сокращенных из армии офицеров. В чем разница между милиционером и военным? Милиционеров всегда учили общаться с людьми, а офицеров учили командовать солдатами. А ведь солдат срочной службы имеет меньше прав, чем заключенный. И когда военные пришли в милицию, с этого и началась большая часть милицейского беспредела.
Как раз в это же время много опытных милиционеров ушло в околокриминальные структуры, службы безопасности, ЧОПы, адвокатуру. Ядро фактически пропало. Его сменили те самые мальчики, которые поступили в школу милиции за деньги, и бывшие военные.
Никогда милиционеры не отличались кристальной честностью, но никто не приходил в милицию лишь зарабатывать. Кстати, интересно смотреть, как на протяжении времени менялась милицейская терминология. Раньше, в 90-х, если была проблема — уголовное дело, административный материал, — то люди приходили к милиционеру «решать вопрос». С 2002-го это начало называться «отжать» — милиционеры начинали отжимать деньги.
Это совершенно разные вещи. Вопрос можно было не решать, и тогда дело шло своим чередом. Но никто специально уголовное дело не создавал: не находили наркотики по заказу, не приходили с проверкой, чтобы взять пакет с водкой. А недавно к нам пришел мальчик после школы милиции, и первый вопрос, который он задал, — «Скажите, где здесь у вас чего можно нахлобучить?»
Я говорю: «Ты понимаешь, что ты спрашиваешь и у кого? А вдруг весь отдел знает, что я — лучший друг начальника ОСБ (отдел собственной безопасности. — “РР”)? И, во-вторых, с чего ты взял, что тебе кто-то про свои теплые хлебные места вдруг расскажет? То есть я тебе должен бы сказать: “Ты знаешь, вот здесь вот водкой торгуют, платят тысячу рублей в месяц, здесь наркотиками торгуют, платят двадцать тысяч рублей в месяц”? Иди сам работай. Позволяют тебе твои моральные принципы брать — будешь брать, позволяют тебе профессиональные навыки добиться, чтобы тебе платили, — будут тебе платить».
Моральный дух МВД с каждым месяцем все ниже, хотя иногда кажется, что ниже некуда. В либеральных кругах есть такое распространенное мнение, что милиция — это такая оккупационная армия преступного режима. Но вот полицаи при немцах — они точно знали, что служат фюреру и великой Германии. А спросите у этих «оккупантов» — они себя сами считают армией режима? Нет. Они думают, что они — самая кинутая властью часть общества. С одной стороны, милиционеры всегда во всем виноваты, с другой — у них никаких прав нет, а с третьей — с них все равно требуют исполнения каких-то обязанностей, неважно, каким путем.
А часто получается так, что выполнять свои реальные обязанности по защите прав граждан милиционер может только незаконным способом.
Допустим, если мы приезжаем на семейный конфликт, где муж бьет жену, никаких полномочий у милиционера его задерживать нет, потому что это дело частного обвинения. Жена должна подать заявление мировому судье, суд возбудит уголовное дело, и его осудят. А в квартире нам его задерживать не за что: общественный порядок не нарушался. Но бывает так, что не задержать нельзя: уедешь, а он ее убьет. Тогда можно его задержать — написать, что ругался на улице матом.
У нас раньше на убийство приезжал следователь из прокуратуры и говорил: «Вы по мелочи (мелкое хулиганство, ст.20.1 КоАП РФ. — «РР») пока оформите убийцу, а я с утра его арестую». То есть напишите, что он на улице ругался матом. А ведь если про убийцу можно написать, что он ругался матом на улице, — значит, можно и про кого угодно. И весьма значительная часть милицейского беспредела основана на том, что милиционер по закону не имеет возможности сделать то, что должен. Милиционер поставлен в положение, когда он работу должен сделать, но при этом нарушая закон.
Поэтому милиционеры находятся в состоянии перманентного когнитивного диссонанса. В этом смысле я, кстати, за гражданского министра. Потому что разрабатывать критерии и пути реформы должны именно представители общества и государства при консультационном участии сотрудников МВД, но без права их решающего голоса. Потому что если ты дослужился до майора — ты как человек, способный объективно оценить ситуацию, закончился. Профессиональная деформация с тобой уже произошла, ты можешь искренне желать хорошего, но ты за хорошее принимаешь уже то, что тебе хорошо.
«Вихрь-антитеррор»
— Милицию погубил «Вихрь-антитеррор». До того как начались взрывы домов в Москве, у нас была нормальная милицейская работа. То есть уголовный розыск бегал, ловил жуликов, я мог себе позволить целый день просто обходить участок и вечером доложить об этом начальнику, а он не требовал, чтобы я обязательно раскрыл какое-то преступление. Сейчас я даже боюсь себе представить выражение лица начальника, прежде чем он начнет громко ругаться матом: «То есть это как это просто ходил и с людьми разговаривал?! И что же ты находил?!»
Когда после взрывов домов в Москве первый раз ввели «Вихрь-антитеррор», мы двенадцать часов в сутки работали. Преступность реально упала процентов на тридцать-сорок, потому что мы всех судимых отрабатывали, всех охотников проверяли — нет ли у них незарегистрированного оружия. Тогда было очень много оружия изъято из незаконного оборота, и это были реальные факты.
Руководству это понравилось — гляньте, какие показатели! И «Вихрь» стали растягивать на месяцы. И, кстати, вал отчетов, ежедневных справок появился именно тогда. А поскольку никакой форсаж не может длиться постоянно, все поняли, что, вместо того чтобы бегать и реально проверять охотников, можно написать справку, что ты их проверил.
И когда теперь министр докладывает, что столько-то единиц боеприпасов изъято из незаконного оборота, я догадываюсь, что 80–95% этих боеприпасов сами милиционеры принесли на то место, где они их «нашли», и что большая их часть — это патроны от автомата Калашникова или от пистолета Макарова.
Как это устроено? Допустим, прихожу я к тебе и говорю: «Давай ты как будто нашел патрон и мне его выдал». Ты освобождаешься от ответственности, потому что ты добровольно выдал имеющийся боеприпас, у тебя нет преступления. А мы изъяли боеприпас из незаконного оборота — все счастливы. А министр потом доложит где-нибудь, что мы изъяли тысячу боеприпасов. Может, кто-то и правда думает, что нашли фугасы, но большая часть изъятого — это патроны. Мы одно время все патроны «находили» сознательно на участке одного коллеги, потому что по другим делам толку от него не было. И какие-нибудь органы должны были бы поинтересоваться: почему в этом месте столько патронов от Калашникова находят? Не поинтересовались.
Реформа МВД
— Когда объявили о реформе, я относился к этому с романтическим энтузиазмом, даже замечания к закону «О полиции» писал на специальном сайте. Но когда его приняли, стало понятно, что все, реформа проваливается. Закон не сказать, что плохой, — он кодифицировал все, что милиция и так делала. Если цель была такая, то это хороший закон. Если цель была реформировать эту службу, то он вообще никакой.
Когда я поставил крест на законе, то стал ждать штатного расписания. Но и этот рубеж обороны благополучно сдали: ничего не изменилось, все, кто сидел и ничего не делал, — все остались. По указу президента центральный штат МВД — более девяти тысяч человек. Я, честно, не знаю, что все эти люди могут делать, какую реальную работу. А девять тысяч — это десять полноценных ГУВД.
Нынешнее руководство гордится тем, что повышает зарплаты. И действительно, для Воронежа оклад в 33 тысячи рублей для только что пришедшего лейтенанта — это много. Я со своим 18-летним стажем в милиции и 14 лет участковым получал 19 тысяч. Есть такая идея, что, получая такие деньги, сотрудник МВД будет ими дорожить и не будет нарушать закон. Думаю, это — миф. Я могу точно утверждать, что если сохранится нынешняя система отчетности, то с повышением зарплаты полицейского беспредела станет только больше. Потому что останется человек на работе или нет, зависит не от того, как он выполняет закон и свои обязанности, а от отношения к нему начальства. В новом законе «О полиции», кстати сказать, возможностей уволить подчиненного у начальника гораздо больше, чем было раньше. Так что исполнение приказов будет на первом месте.
Вот простой пример. Когда 1 марта вступил в действие закон «О полиции», наше начальство просто с ума посходило и заявило: кто в этом месяце не раскроет наркотики, тот в полицию работать не пойдет! То есть еще аттестация даже не проводилась, а они это твердо заявили. И, естественно, для многих встал вопрос: где взять эти наркотики? Настоящих наркоманов на всех не хватит — значит, надо их кому-то подкинуть.
Сейчас человек, думая, подкидывать или не подкидывать наркотики, рискует десятью тысячами в месяц. То есть не подкинет — будет плохая отчетность и его уволят. Но, в принципе, десять тысяч он может заработать и в другом месте. А когда ему повысят зарплату, он уже будет рисковать 30 тысячами в месяц. Ну, а если зарплата у него будет 100 тысяч в месяц, он у директора школы наркотики найдет.
Вообще, очевидно, что на каком-то уровне начальство перестает понимать реальные процессы, которые происходят в системе. И я пока не могу понять на каком. Ведь эти люди тоже работали когда-то «на земле».
Наркотики
Арсений Несходимов для «РР»
— На самом деле наркотики подкидывают редко. Хотя бывает и такое: подберут пьяного, он приходит в себя, а у него уже при понятых наркотики изымают. Был случай, сотрудники вообще хитро сделали: оформляют человеку хранение наркотиков, он отказывается, они предлагают ему закурить — а там конопля. Повезли его на освидетельствование, а у него канабиноиды в крови. Но переборщили — как раз той дозы, которую он скурил, у них не хватило для уголовного дела.
Но чаще, когда необходимо выполнить план по раскрытию, договариваются. Особенно линейные отделы — транспортная милиция — этим грешат, потому что где у них там, на вокзале, наркоманов найти? Они ездят «по земле», договариваются с бомжами: «Даем тебе 500 рублей, находим у тебя наркотики. Ты получаешь свои полгода условно, тебя все равно не сажают, а мы получаем премию — и всем хорошо». Ко мне ребята из ЛОВД иногда приезжали и говорят: «Ром, где у вас тут бомжи в подвалах живут — нам опять показатели нужны».
Если подбрасывают наркотики, то так, чтобы чуть превысило дозу, по которой можно дело возбуждать. Просто смешно. До 2004 года дело возбуждали при наличии более 0,1 грамма марихуаны. И тогда у задержанных изымали 0,2–0,3 грамма. Потом норма выросла в 200 раз, стало 20 грамм. Сразу стали находить по 22–23 грамма. Что любопытно, с 6 мая 2004 года решение вступает в силу — и уже с 8 мая изымают бóльшие дозы. И пусть мне кто-нибудь объяснит, почему это вдруг жулики-наркоманы стали так внезапно носить больше? Специально, чтобы уголовное дело на себя повесить? Причем если 6 грамм — это примерно сигарета, то есть можно представить, что у человека такая доза есть с собой, то 20 грамм конопли — это правда много. Потом норма стала 6 грамм. Теперь изымают по 6,5–7 грамм, а по двадцать уже почти не находят.
Почему так делают? Потому что у нас вся работа в показатели превратилась. Есть план: в месяц «сделать» пять дел по наркотикам — к концу месяца у пяти человек найдут коноплю. Как ее будут находить, неважно.
Я говорю про коноплю, но по наркотикам у каждого региона своя специфика. У нас в Воронеже мало тяжелых наркотиков, потому что город нищий. У нас героин изымают два-три раза в год, и это для города событие. А показатели-то все равно нужны. А в общей статистике неважно, что было изъято — героин или конопля. Мне рассказывали, что иногда милиционеры сами ездят собирают коноплю у нас в пригороде. И якобы были случаи, когда их там ловил наркоконтроль с видеокамерой. Во смеху было!
Потом конопля удобна тем, что сама растет. В последнее время прокуратура на каждый факт задержания с наркотиками старается возбудить дело по статье «сбыт». Даже если наркоман говорит: «Я нашел», — они считают: ведь кто-то сбыл. У них — галочка, у нас — нераскрытое преступление. А про коноплю всегда можно сказать: «собрал в поле». И все — съездили, осмотрели это поле, составили протокол.
Я однажды делал такой осмотр зимой. Холод, снег. Где эта конопля росла? Но в протоколе пишем: «Местом происшествия является поле в районе села Масловка на расстоянии таком-то от дороги, в поле грунт покрыт снегом. Присутствующий при осмотре такой-то показал, что именно тут летом он собрал коноплю». Все довольны.
Места, где торгуют наркотиками, как правило, хорошо известны. Но как все происходит на практике? Появляется, допустим, точка. Во-первых, того, кто торгует, уголовный розыск берет на связь. Абсолютно все барыги стучат, и даже многие оформлены как агенты. Потом «из-под него» начинают задерживать тех, кто у него покупает, с наркотиками. Набирается некоторое количество фактов хранения наркотиков. А потом барыгу арестовывают и на нем самом делают «сбыт». В тот период, когда покупателей задерживают, а самого торговца не трогают, с него уголовный розыск может брать не только информацией, но и деньгами. Это не изменилось. Просто раньше это могло длиться полгода, могло — год.
А то, что они не сразу закрывали точку сбыта, всегда объяснялось так: «Ну, а чего жалеть наркоманов». Никто же не думает, что твоему брату или сыну продадут. Следователь или опер исходит из того, что покупают деградировавшие, опущенные наркоманы — и хрен с ними, чем быстрее они исколются, тем лучше. Закрыли — появляется другая точка. И все заново.
Я иногда с уголовным розыском конфликтовал, говорил: «Ребята, для того чтобы этот барыга не торговал, я день простою у его квартиры, второй. Понятно, что он за железной дверью, я к нему не пробьюсь, но я буду просто каждого наркомана заворачивать — и больше никто к нему не пойдет». После таких разговоров начальник уголовного розыска выходил на начальника участковых и объяснял: мол, точку мы не закрываем исходя из «оперативных целей». И я уже ничего сделать не мог.
Участковый вообще не может закрыть точку сбыта наркотиков. Его компетенция — притоны, там, где употребляют наркотики. Когда появился Госнаркоконтроль, закрывать их стало проще. Если участковому для возбуждения дела надо три раза в одной квартире задержать наркоманов и доказать, что хозяин имел с этого выгоду, то наркоконтролю так можно сделать всего один раз.
Но наркоконтролю тоже отчетность нужна. Поэтому у меня были случаи, когда выявляли притон там, где, конечно, жили нехорошие алкоголики, но вообще в жизни ни одного наркомана не было. Мне как участковому это было в минус. Поэтому я тогда звонил дознавателю из ФСКН и говорил: «Значит, давайте договоримся — мы вам формальный ответ пошлем, мол, провели профилактическую работу, строго указали и тэ пэ, а вы возражать не будете. Потому что, если вы будете возражать, я всех соседей опрошу и докажу, что там в жизни никогда наркоманов не было. И тогда объясняйте, как они туда попали».
Пытки
Арсений Несходимов для «РР»
— Бьют жуликов в полициях всего мира. Речь не идет о том, что взяли человека и начали его бить ногами от скуки или чтобы он взял на себя чужое преступление. Случаи, когда «давай этого возьмем, его изобьем и на него повесим», мне лично не известны. Если такое и есть, то, наверное, в отношении совсем уж деклассированных элементов, тех же бомжей. Тут весь вопрос в том, что такой «преступник» ненадежен, он может на следствии отказаться от всех показаний, сказать, что его били, а уж на суде — точно.
Поэтому если взяли человека, которого подозревают в убийстве, то его бьют не для того, чтобы он сказал: «Я убил», — а чтобы сказал, куда ножик дел, которым зарезал.
Вот пример. Человек задержан за разбой. Опера с ним «работали», и три раза он давал ложные сведения о том, где спрятал похищенное. Мы туда приезжали, он выходил из машины и кричал родственникам: «Меня убивают, спасите!» С боями отбивали его, увозили обратно. Снова они его там пытали-пытали. И только на четвертый раз он рассказал, в каком погребе спрятано. Если бы не били, никогда бы это преступление не раскрыли.
Или еще. Выезжаем ночью, в переулке шум и крики. Я, опер и водитель бежим туда. Навстречу мужик с баулом. Берем его. Из переулка выбегает женщина, кричит: «Милиция!» А милиция уже тут! Выясняется: шел наш жулик, трижды судимый, смотрит, сумка на машине, он ее — дерг. У машины сигнализация сработала. Он бежит, сигнализация орет, за ним люди бегут. Рассказывает: «Я, товарищ начальник, ничего не делал. Иду я, значит, догоняю мужика с сумкой, он говорит: “Друг, хочешь червонец заработать?” Я говорю: “Да”. — “Помоги мне сумку донести”. И мы идем. Вдруг шухер, крики. Он — в переулок, а на меня менты выбежали».
Сидим на первом этаже в кабинете участковых, а розыск у нас на втором. Кстати, в милицейских отделах розыск, как правило, занимает самый высокий этаж — чтобы крики были меньше слышны. Я говорю: «Слушай, ну ты ведь три раза сидел уже, ты же понимаешь, что сейчас бить будут?» — «Понимаю». — «Ну, и какой смысл? Время — час ночи. Давай, ты показания даешь, и все ложатся спать». — «Нет», — говорит. Опера забрали его, через час приводят, он пишет явку с повинной. Я говорю: «Ну, вот стоило оно того?». — «Я думал, выдержу!» Вот позиция жуликов, которых приходится бить: некоторые из них думают, что выдержат.
Часто изобретаются специфические ноу-хау, не только классический противогаз применяют. Например, в одном подразделении милицейском был снаряд, который назывался «славка». Это была сваренная из металлических уголков реально скамейка, в смысле без спинки, где привязывали человека за руки к одной стороне. Одну ногу прицепляли к одной ножке, а потом перекидывали веревочку и другую ногу тянули за эту веревочку, растягивая ему пах. Это жутко больно. При этом никаких следов не оставляет. В чем главное достоинство (я сейчас говорю о технологии, а не о законности или нравственной стороне, потому что понятно, что это абсолютно незаконно)? В том, что причиняется непрерывная боль. А непрерывная боль отличается от той, что бывает, когда вас бьют. Вас ударили, а потом не бьют — у вас есть время собраться. Снова вдарили, снова не бьют. А когда непрерывная боль, то у тебя нет возможности даже думать: весь мозг поражен только одним — вот этой болью, и тем, как сделать все, чтобы ее не стало.
Да, бывают в милиции и патологические садисты, которые делают это, потому что им нравится людей бить. Особенно этим грешат всякие военные и омоновцы, которые переходят в розыск. У нас был один такой — бил, пока кто-нибудь не придет и не заберет у него задержанного: «Хорош ерундой заниматься».
Но, повторюсь, в большинстве случаев милиционеры, которые бьют, исходят из внутреннего убеждения, что перед ними преступник.
Бывают, конечно, ошибки. У меня на территории как-то убили одиннадцатилетнюю девочку. Двенадцать ножевых ранений нанесли, раздели полностью и украли 50 тысяч рублей. Возникло подозрение, что это совершила группа наших несовершеннолетних. И вот их очень жестко отрабатывали: выбивали двери ночью дома, забирали, били жестоко. Дело вела областная прокуратура. Пришли их мамы ко мне, говорят: «Вы же наш участковый, защитите нас». Я говорю: «Мне вас что, от областной прокуратуры защитить? Я что — должен прийти к следователю прокуратуры и сказать: я гарантирую, что это не они»?
И я им сказал: «Вы в Воронеже не найдете по этому поводу правды. Потому что, как только вы станете рассказывать, что ваших детей били, вам скажут: вы хотите, чтобы извергов, которые такое сотворили, мы пожалели за то, что их отшлепали оперативники? Поэтому езжайте выше, где это не имеет такого общественного резонанса». А потом нашли настоящего преступника.
Статистика и приписывание
Арсений Несходимов для «РР»
— Показатели — вот что убивает все МВД, вот главная причина деградации. Потому что неважно, что ты реально делал, важно, какие у тебя показатели. А как делаются показатели?
Ну, например, часто жулики берут на себя чужое. С ними чаще всего договариваются — кому-то наркотики приносят, кому-то еще что-нибудь. Есть задержанный за 20 доказанных квартирных краж. И вот его возят из СИЗО по всем отделениям милиции, в результате краж оказывается семьдесят. Потому что украл он на пять миллионов или на пятьдесят — ему же все равно: он никогда не выплатит эти деньги никому. А на срок это не влияет: ему и так по максимуму лет восемь дадут — хоть двадцать, хоть сто будет краж.
И все все понимают, даже судья, как правило. Но формальности же все соблюдены. Преступления как бы раскрыты.
Еще часто пишут явки с повинной, сидя в зонах. Потому что, во-первых, это для заключенного развлечение — это же тебя из зоны вывезли, вокруг тебя опера танцуют: «Сережа, скажи, а вот это не ты сделал? А может, это тоже?» Сережа, естественно, спрашивает: «А что мне за это будет?» — «А чего тебе надо?» — «Мне выпить и с девушкой встретиться». И вот тебе, пожалуйста, выпить, вот закусить, вот девушка в РОВД приходит. Свидание в СИЗО или в тюрьме — это какая-то невероятная вещь, а тут — пожалуйста. Ведь если какая-то женщина пришла в РОВД, она же не к нему пришла, кто знает, что она там у опера в кабинете делает. И опять всем хорошо: и Сережа отдохнул, и раскрытие есть.
Прямо на моих глазах МВД как функционирующая структура деградировало, уничтожалось изнутри. Я помню, у меня участковые поймали бомжа, который где-то украл мобильный телефон. Вечер. Начальник службы участковых говорит: «А я же велел кражу из магазина раскрыть». Знаете, кстати, как они «раскрываются»? Берут человека, того же наркомана, говорят: идешь туда, берешь вот это, а на выходе мы тебя задерживаем.
А еще можно «сделать» грабеж. Для этого нужно, чтобы человек, держа в руках бутылку, в открытую бежал через кассу. А на выходе его уже участковый ждет — опа, грабеж раскрыт! Восемь лет назад такого вообще не было, нам и в голову не могло такое прийти.
У меня есть знакомый опер — специализируется на раскрытии квартирных краж. Он рассказывал, что, когда приезжал на происшествие, всегда в ходе осмотра какую-нибудь незначительную, но приметную вещь — ножичек, старые часы типа «Победы» — тайком уносил с собой. Такую, что и ценности особой не представляет, и в то же время потерпевший опознает и скажет: точно мое. А потом, когда жулика находили, у него это «изымали» — и все, доказательства существуют. И потерпевший доволен — ну как, его вещь у преступника нашли.
И так будет всегда, пока будут считаться цифры. Сотрудник может быть хорошим, может быть плохим, но все, что может быть укрыто, он будет укрывать, потому что это — логика его работы.
Как оценивать работу милиции
— С тем, что нынешняя форма отчетности — главная причина деградации МВД, соглашаются все, но правда и то, что большинство милиционеров искренне не понимают, как их самих оценивать по-другому.
Арсений Несходимов для «РР»
Я про это много думал и точно знаю, как можно оценить работу двух служб — ППС и участковых. Пэпээсников — по числу уличных преступлений в районе патрулирования. Понятно, что вы можете быть в одном месте, а на человека напали в другом. Но это один случай, а статистика за месяц все равно даст информацию к размышлению, поможет установить, что, ребята, вот почему-то, когда вы дежурите, тут все время грабят. Два варианта: либо вы не дежурите, либо содействуете. Эта система оценки не вызовет практику отказов в возбуждении уголовного дела. Ведь если меня здесь избили и ограбили, то писать заявление я приду не к ним, а в РОВД, и патрулирующие никак не могут повлиять на то, заявит человек о преступлении или нет. А в РОВД его примут, потому что оценивать по этому заявлению будут не тех, кто принял, а постовых.
Знаю, как выстроить систему оценки работы участковых: только путем опроса населения. У нас есть два единых дня голосования в стране — зимой и весной. Какие бы выборы ни были — ну, добавьте еще один листик к бюллетеням, пусть народ оценит работу участкового. Это пока еще не выборы участкового, но тоже полезно было бы.
Но я знаю, почему этого не будет сделано: а как потом уволить участкового, которого 90% населения оценило хорошо? В нашей, милицейской среде очень часто говорят: да все алкоголики, дебоширы будут против. Я говорю: «На каждого алкоголика, который против тебя проголосовал, будет целая его семья, которая за тебя, если ты к нему меры принимал. И наоборот, если ты приходил к Васе и говорил: “Васек, да чего ты, да ну, бабы — дуры”, — конечно, этот Васек будет за тебя. Но все эти “бабы-дуры” — они против тебя проголосуют».
Вот как уголовный розыск оценить, я пока не придумал. Но это технический вопрос. Есть способ, когда начальник должен сам оценить работу своих подчиненных. Но нынешним нашим начальникам я боюсь такое доверять, потому что, если только от них будет зависеть, каким полицейский будет считаться — плохим или хорошим, там такое начнется…
Переаттестация
— Кто непосредственно отвечал за переаттестацию — это одна из самых больших загадок. Когда мы задавали вопрос, а кто, собственно, писал этот аттестационный лист, нам говорили: это ваши руководители. При этом начальник отдела, который на меня вроде составлял аттестацию, сам не был аттестован на свою должность.
На милицейских форумах много пишут о каких-то чуть ли не взятках в процессе аттестации. Но, допустим, назначение на должность участкового или оперуполномоченного в Воронеже никогда не было денежным делом. То есть никогда в отделах кадров за назначение на такую должность денег не просили, потому что, в отличие от ГАИ, на эти должности никогда особенного конкурса не было.
С другой стороны, у меня товарищ в ОБЭП работает, он говорит: вот наши уэсбэшники (сотрудники управления собственной безопасности. — «РР»), условно говоря, 200 тысяч рублей просят за аттестацию. Это, как правило, касается гаишников и оперуполномоченных по линии экономических преступлений — против них ну обязательно что-нибудь будет. Там, по слухам, скандал был на аттестации какого-то омоновца или собровца. Уэсбэшник встал и говорит: у нас против него есть оперативная информация, что он там чего-то нехорошее делает. А он в ответ говорит: а у меня против любого из вас есть информация. И, значит, вроде поскандалил, а потом его молча заочно аттестовали.
У большинства аттестация проводилась именно в заочной форме. Твой руководитель представляет на тебя характеристику, ее обсуждают, и все — утверждают или не утверждают. Но некоторых вызывали на комиссию. Меня, например.
После первой части разговора попросили выйти. И там заместитель начальника городского управления по кадрам — я это уже потом узнал — озвучил, что вот нам из ФСБ пришла информация, что он ездил за границу и продал родину. Я уже после переаттестации добрался до какого-то там начальника отдела ФСБ, который курирует милицию, и он сказал: «Нам ваша аттестация до лампочки, мы ей не занимаемся. Никаких бумаг мы не направляли. И вообще, если бы мы имели информацию, что ты продал родину, мы бы не стали твоему начальнику об этом сообщать, а сами бы тебя арестовали».
Но тогда я вернулся на аттестацию, и у меня спросили: «Какие у вас политические взгляды?» Я говорю: «Демократические». — «А что такое демократия?» Хорошо, рассказал там что-то, что это власть народа. Они дальше: «Как вы относитесь к политическим партиям?» — «Ни в одной не состою». — «А вы за границей были?» — «Да».— «И где?»
И я рассказал: во Франции в прошлом году, в этом году в США. «А как вы туда попали?» Я рассказал, что есть программа «Открытый мир», совместная российско-американская, начинал ее академик Дмитрий Лихачев. «А академик Лихачев ее как частное лицо начинал или как кто?» — спрашивают. Я говорю: «Ну, надо было спросить, наверное. Только он умер. Но я знаю, что программа легальная, меня Московская школа политических исследований номинировала на поездку». — «А что это за организация такая?» Рассказываю. «А кто ее учредители?» — «Не знаю». Это потом я посмотрел попечительский совет: Косачев, Маргелов, Лукин (соответственно председатель комитета по международным делам Госдумы; председатель комитета Совета Федерации по международным делам; уполномоченный по правам человека. — «РР»). Хотя я подозреваю, что большинство из этих людей даже не знают, кто такой Косачев.
А одна дама, что сидела в зале, и говорит: «Это, наверное, что-то типа семинаров “Орифлейм”». Ну, а главный вопрос, который комиссию возбудил, — почему вот вам прислали приглашение, а нам не прислали?
В итоге не аттестовали меня. Говорят: «Вас даже с должности когда-то снимали». Я говорю: «Ну, это было в 95-м году, когда я учился в школе милиции. У нас группа курсантов сбежала, и ясно, что все наряды наказали и меня тоже. А школу я потом окончил с красным дипломом». «Да, это мы видим, — отвечают, — но ведь был же такой факт». И потом, говорят, у вас взысканий больше, чем поощрений.
«Вор должен сидеть в тюрьме»
Арсений Несходимов для «РР»
— У нас живут по морали, а не по закону. И в этом смысле фильм «Место встречи изменить нельзя» нанес огромный, непоправимый вред всей милиции. В книге ведь, если «Эру милосердия» почитать, Жеглов — почти отрицательный персонаж, отживающий тип опера, а Шарапов — образец милиционера нового времени. Но Высоцкий за счет своей харизмы все перевернул. И во многом деградация нашей милиции происходила из-за убежденности в верности формулы «Вор должен сидеть в тюрьме»: неважно, какой там закон, какие формальности, — должен сидеть.
В УПК прописано, что все люди, принимающие процессуальные решения, — судьи, следователи, прокуроры — оценивают доказательства «по внутреннему убеждению». Это правовой термин. Так и у нас. Есть внутреннее убеждение. И есть преступления, которые милицейская мораль не признает преступлениями. Бить жулика — не преступление. А разве Жеглов совершил преступление с точки зрения морали, когда подкидывал кошелек Кирпичу? На милицейском форуме опрос проводился: 75% действующих сотрудников милиции ответили, что прав Жеглов, а Шарапов неправ. То есть нарушить закон напрямую с хорошими целями можно, с плохими целями — нельзя. Но мы же понимаем, что хорошая цель или плохая, таким образом, определяю я сам.
И есть несколько психологических стадий, по которым идет трансформация сотрудника милиции.
Первый шаг: ловим карманника, который успел выкинуть украденный бумажник. Просто берем и кладем ему его назад — ведь если не положить, то дела не будет, суд тебе не поверит.
Второй шаг: вообще-то он карманник, но мы его никак поймать не можем, поэтому берем и подкладываем ему кошелек. Логика: а что, позволять, чтобы он и дальше людей обирал?
Третий шаг: он не карманник, вообще-то, а педофил или преступный авторитет — его же надо как-то в тюрьму сажать. И мы ему подкладываем кошелек. Или гранату. Преступных авторитетов всегда брали с гранатами или пистолетами. У нас был реальный процесс: человека взяли из дома в майке и шортах. Мне опера рассказывали, что трижды эта граната выпадала. Он уже с загнутыми руками, ему опер за пазуху кидает гранату, говорит: «Понятые, посмотрите!» — и не успевает ее снизу прихватить, и она выпадает. И только на третий раз сначала ему майку прижали, а потом кинули гранату. Дело было летом, а суд был зимой. На суд ему адвокат принес ту одежду, в которой он был, и говорит: «Если сейчас этот сотрудник покажет, где хранилась граната у человека, то мы признаемся». В итоге человека оправдали. Но при этом огромное количество преступных авторитетов реально пересажали именно таким способом.
Четвертый шаг: он не преступник, но, вообще-то, сволочь, грязный негодяй — подкидываем ему наркотики.
И самый последний этап: он не преступник, но он мне должен денег, он обидел мою девушку, он залил мою квартиру, он не отдал долг моей маме — он должен сидеть в тюрьме.
Если от первого шага посмотреть — до последнего, кажется, пропасть. А пошагово дорога проходится легко. Порог переступания через закон очень низкий, не только в милицейской среде, а вообще в народе.
Взято:
http://rusrep.ru/article/2011/10/18/militia
Коррумпированные, жестокие, продажные, неэффективные милиционеры — в идеале именно они должны были покинуть систему МВД в ходе тотальной переаттестации. Именно ее эффективность виделась главным условием успеха всей реформы МВД. Потому что бессмысленно менять структуру, функции, полномочия, принимать новые законы, если их будут исполнять старые люди. Но чуда не произошло. Много где процесс чистки пошел не по принципу «хороший — плохой» полицейский, а по принципу «преданный — самостоятельный», «угодный — неугодный». Это подтверждает пример воронежского участкового Романа Хабарова. Уволившись из полиции, он откровенно рассказал «РР» о том, как сегодня функционирует правоохранительная система и почему нынешняя реформа недостаточно радикальна.
Филипп Чапковский, Екатерина Нагибина
18 октября 2011, №41 (219)
размер текста: aaa
Арсений Несходимов для «РР»
Мы познакомились с Романом на конференции в Москве. Тогда я поймал себя на мысли, что это не может быть взаправду — настоящий мент сидит напротив меня и рассказывает о проблемах демократии в России. «Наверное, — подумал я, — это какая-то белая ворона, случайно залетевшая в монолитные ряды наших правоохранительных органов». Однако это не так.
Роман попал в милицию в 1993 году — не сумел с первого раза поступить на юрфак и решил получать юридическое образование в школе милиции. С тех пор он 18 лет рыл носом грязь воронежских дворов: сначала следователем, затем более 14 лет участковым — разнимал семейные драки, закрывал наркопритоны, охотился за грабителями, разбойниками и убийцами. То есть делал обычную каждодневную милицейскую работу. В 2007 году, ведомый исключительно любопытством, он стал участвовать в мероприятиях воронежской Школы публичной политики — одного из последних осколков фонда «Открытая Россия» Ходорковского. Съездил на несколько конференций в Москву.
Как рассказывал сам Роман, тот факт, что милиционер интересуется демократией, настолько изумлял всех, что ему выделяли гранты на зарубежные поездки почти автоматически. Так Совет Европы пригласил его в Страсбург, а затем он съездил в Вашингтон и Сент-Луис, где ему устроили визит в местное управление полиции. «Я много раз приглашал поучаствовать моих коллег, но они только отмахивались, — рассказывает Роман. — Уж не знаю, природная лень это или страх, как бы чего не вышло».
И, как оказалось, они были правы.
Что значит быть милиционером
— В начале 90-х МВД совершило две крупные кадровые ошибки. Первая — стали брать в милицию людей, не служивших в армии. И сразу школы милиции из мест, куда люди шли учиться, превратились в отмазку от армии. Я поступил в школу милиции в 93-м — первый год, когда туда стали принимать не отслуживших в армии. И нас, служивших, было всего треть курса. Со мной учился весь милицейский блатняк города: сын начальника областного ГАИ, сын начальника отдела кадров ГУВД, племянник директора рыбокомбината.
Понятно, что сразу вырос конкурс. И сразу поступать стали за взятки. Раньше в голову не могло прийти брать с милиционера деньги за поступление в школу милиции. Потому что туда, наоборот, мало кто стремился — большинство тех же пэпээсников совершенно не рвались на офицерские должности, потому что это был совсем другой уровень ответственности. Но как только школы милиции заполнили блатными, поступление стало платным.
Вторая кадровая ошибка — в милицию стали брать сокращенных из армии офицеров. В чем разница между милиционером и военным? Милиционеров всегда учили общаться с людьми, а офицеров учили командовать солдатами. А ведь солдат срочной службы имеет меньше прав, чем заключенный. И когда военные пришли в милицию, с этого и началась большая часть милицейского беспредела.
Как раз в это же время много опытных милиционеров ушло в околокриминальные структуры, службы безопасности, ЧОПы, адвокатуру. Ядро фактически пропало. Его сменили те самые мальчики, которые поступили в школу милиции за деньги, и бывшие военные.
Никогда милиционеры не отличались кристальной честностью, но никто не приходил в милицию лишь зарабатывать. Кстати, интересно смотреть, как на протяжении времени менялась милицейская терминология. Раньше, в 90-х, если была проблема — уголовное дело, административный материал, — то люди приходили к милиционеру «решать вопрос». С 2002-го это начало называться «отжать» — милиционеры начинали отжимать деньги.
Это совершенно разные вещи. Вопрос можно было не решать, и тогда дело шло своим чередом. Но никто специально уголовное дело не создавал: не находили наркотики по заказу, не приходили с проверкой, чтобы взять пакет с водкой. А недавно к нам пришел мальчик после школы милиции, и первый вопрос, который он задал, — «Скажите, где здесь у вас чего можно нахлобучить?»
Я говорю: «Ты понимаешь, что ты спрашиваешь и у кого? А вдруг весь отдел знает, что я — лучший друг начальника ОСБ (отдел собственной безопасности. — “РР”)? И, во-вторых, с чего ты взял, что тебе кто-то про свои теплые хлебные места вдруг расскажет? То есть я тебе должен бы сказать: “Ты знаешь, вот здесь вот водкой торгуют, платят тысячу рублей в месяц, здесь наркотиками торгуют, платят двадцать тысяч рублей в месяц”? Иди сам работай. Позволяют тебе твои моральные принципы брать — будешь брать, позволяют тебе профессиональные навыки добиться, чтобы тебе платили, — будут тебе платить».
Моральный дух МВД с каждым месяцем все ниже, хотя иногда кажется, что ниже некуда. В либеральных кругах есть такое распространенное мнение, что милиция — это такая оккупационная армия преступного режима. Но вот полицаи при немцах — они точно знали, что служат фюреру и великой Германии. А спросите у этих «оккупантов» — они себя сами считают армией режима? Нет. Они думают, что они — самая кинутая властью часть общества. С одной стороны, милиционеры всегда во всем виноваты, с другой — у них никаких прав нет, а с третьей — с них все равно требуют исполнения каких-то обязанностей, неважно, каким путем.
А часто получается так, что выполнять свои реальные обязанности по защите прав граждан милиционер может только незаконным способом.
Допустим, если мы приезжаем на семейный конфликт, где муж бьет жену, никаких полномочий у милиционера его задерживать нет, потому что это дело частного обвинения. Жена должна подать заявление мировому судье, суд возбудит уголовное дело, и его осудят. А в квартире нам его задерживать не за что: общественный порядок не нарушался. Но бывает так, что не задержать нельзя: уедешь, а он ее убьет. Тогда можно его задержать — написать, что ругался на улице матом.
У нас раньше на убийство приезжал следователь из прокуратуры и говорил: «Вы по мелочи (мелкое хулиганство, ст.20.1 КоАП РФ. — «РР») пока оформите убийцу, а я с утра его арестую». То есть напишите, что он на улице ругался матом. А ведь если про убийцу можно написать, что он ругался матом на улице, — значит, можно и про кого угодно. И весьма значительная часть милицейского беспредела основана на том, что милиционер по закону не имеет возможности сделать то, что должен. Милиционер поставлен в положение, когда он работу должен сделать, но при этом нарушая закон.
Поэтому милиционеры находятся в состоянии перманентного когнитивного диссонанса. В этом смысле я, кстати, за гражданского министра. Потому что разрабатывать критерии и пути реформы должны именно представители общества и государства при консультационном участии сотрудников МВД, но без права их решающего голоса. Потому что если ты дослужился до майора — ты как человек, способный объективно оценить ситуацию, закончился. Профессиональная деформация с тобой уже произошла, ты можешь искренне желать хорошего, но ты за хорошее принимаешь уже то, что тебе хорошо.
«Вихрь-антитеррор»
— Милицию погубил «Вихрь-антитеррор». До того как начались взрывы домов в Москве, у нас была нормальная милицейская работа. То есть уголовный розыск бегал, ловил жуликов, я мог себе позволить целый день просто обходить участок и вечером доложить об этом начальнику, а он не требовал, чтобы я обязательно раскрыл какое-то преступление. Сейчас я даже боюсь себе представить выражение лица начальника, прежде чем он начнет громко ругаться матом: «То есть это как это просто ходил и с людьми разговаривал?! И что же ты находил?!»
Когда после взрывов домов в Москве первый раз ввели «Вихрь-антитеррор», мы двенадцать часов в сутки работали. Преступность реально упала процентов на тридцать-сорок, потому что мы всех судимых отрабатывали, всех охотников проверяли — нет ли у них незарегистрированного оружия. Тогда было очень много оружия изъято из незаконного оборота, и это были реальные факты.
Руководству это понравилось — гляньте, какие показатели! И «Вихрь» стали растягивать на месяцы. И, кстати, вал отчетов, ежедневных справок появился именно тогда. А поскольку никакой форсаж не может длиться постоянно, все поняли, что, вместо того чтобы бегать и реально проверять охотников, можно написать справку, что ты их проверил.
И когда теперь министр докладывает, что столько-то единиц боеприпасов изъято из незаконного оборота, я догадываюсь, что 80–95% этих боеприпасов сами милиционеры принесли на то место, где они их «нашли», и что большая их часть — это патроны от автомата Калашникова или от пистолета Макарова.
Как это устроено? Допустим, прихожу я к тебе и говорю: «Давай ты как будто нашел патрон и мне его выдал». Ты освобождаешься от ответственности, потому что ты добровольно выдал имеющийся боеприпас, у тебя нет преступления. А мы изъяли боеприпас из незаконного оборота — все счастливы. А министр потом доложит где-нибудь, что мы изъяли тысячу боеприпасов. Может, кто-то и правда думает, что нашли фугасы, но большая часть изъятого — это патроны. Мы одно время все патроны «находили» сознательно на участке одного коллеги, потому что по другим делам толку от него не было. И какие-нибудь органы должны были бы поинтересоваться: почему в этом месте столько патронов от Калашникова находят? Не поинтересовались.
Реформа МВД
— Когда объявили о реформе, я относился к этому с романтическим энтузиазмом, даже замечания к закону «О полиции» писал на специальном сайте. Но когда его приняли, стало понятно, что все, реформа проваливается. Закон не сказать, что плохой, — он кодифицировал все, что милиция и так делала. Если цель была такая, то это хороший закон. Если цель была реформировать эту службу, то он вообще никакой.
Когда я поставил крест на законе, то стал ждать штатного расписания. Но и этот рубеж обороны благополучно сдали: ничего не изменилось, все, кто сидел и ничего не делал, — все остались. По указу президента центральный штат МВД — более девяти тысяч человек. Я, честно, не знаю, что все эти люди могут делать, какую реальную работу. А девять тысяч — это десять полноценных ГУВД.
Нынешнее руководство гордится тем, что повышает зарплаты. И действительно, для Воронежа оклад в 33 тысячи рублей для только что пришедшего лейтенанта — это много. Я со своим 18-летним стажем в милиции и 14 лет участковым получал 19 тысяч. Есть такая идея, что, получая такие деньги, сотрудник МВД будет ими дорожить и не будет нарушать закон. Думаю, это — миф. Я могу точно утверждать, что если сохранится нынешняя система отчетности, то с повышением зарплаты полицейского беспредела станет только больше. Потому что останется человек на работе или нет, зависит не от того, как он выполняет закон и свои обязанности, а от отношения к нему начальства. В новом законе «О полиции», кстати сказать, возможностей уволить подчиненного у начальника гораздо больше, чем было раньше. Так что исполнение приказов будет на первом месте.
Вот простой пример. Когда 1 марта вступил в действие закон «О полиции», наше начальство просто с ума посходило и заявило: кто в этом месяце не раскроет наркотики, тот в полицию работать не пойдет! То есть еще аттестация даже не проводилась, а они это твердо заявили. И, естественно, для многих встал вопрос: где взять эти наркотики? Настоящих наркоманов на всех не хватит — значит, надо их кому-то подкинуть.
Сейчас человек, думая, подкидывать или не подкидывать наркотики, рискует десятью тысячами в месяц. То есть не подкинет — будет плохая отчетность и его уволят. Но, в принципе, десять тысяч он может заработать и в другом месте. А когда ему повысят зарплату, он уже будет рисковать 30 тысячами в месяц. Ну, а если зарплата у него будет 100 тысяч в месяц, он у директора школы наркотики найдет.
Вообще, очевидно, что на каком-то уровне начальство перестает понимать реальные процессы, которые происходят в системе. И я пока не могу понять на каком. Ведь эти люди тоже работали когда-то «на земле».
Наркотики
Арсений Несходимов для «РР»
— На самом деле наркотики подкидывают редко. Хотя бывает и такое: подберут пьяного, он приходит в себя, а у него уже при понятых наркотики изымают. Был случай, сотрудники вообще хитро сделали: оформляют человеку хранение наркотиков, он отказывается, они предлагают ему закурить — а там конопля. Повезли его на освидетельствование, а у него канабиноиды в крови. Но переборщили — как раз той дозы, которую он скурил, у них не хватило для уголовного дела.
Но чаще, когда необходимо выполнить план по раскрытию, договариваются. Особенно линейные отделы — транспортная милиция — этим грешат, потому что где у них там, на вокзале, наркоманов найти? Они ездят «по земле», договариваются с бомжами: «Даем тебе 500 рублей, находим у тебя наркотики. Ты получаешь свои полгода условно, тебя все равно не сажают, а мы получаем премию — и всем хорошо». Ко мне ребята из ЛОВД иногда приезжали и говорят: «Ром, где у вас тут бомжи в подвалах живут — нам опять показатели нужны».
Если подбрасывают наркотики, то так, чтобы чуть превысило дозу, по которой можно дело возбуждать. Просто смешно. До 2004 года дело возбуждали при наличии более 0,1 грамма марихуаны. И тогда у задержанных изымали 0,2–0,3 грамма. Потом норма выросла в 200 раз, стало 20 грамм. Сразу стали находить по 22–23 грамма. Что любопытно, с 6 мая 2004 года решение вступает в силу — и уже с 8 мая изымают бóльшие дозы. И пусть мне кто-нибудь объяснит, почему это вдруг жулики-наркоманы стали так внезапно носить больше? Специально, чтобы уголовное дело на себя повесить? Причем если 6 грамм — это примерно сигарета, то есть можно представить, что у человека такая доза есть с собой, то 20 грамм конопли — это правда много. Потом норма стала 6 грамм. Теперь изымают по 6,5–7 грамм, а по двадцать уже почти не находят.
Почему так делают? Потому что у нас вся работа в показатели превратилась. Есть план: в месяц «сделать» пять дел по наркотикам — к концу месяца у пяти человек найдут коноплю. Как ее будут находить, неважно.
Я говорю про коноплю, но по наркотикам у каждого региона своя специфика. У нас в Воронеже мало тяжелых наркотиков, потому что город нищий. У нас героин изымают два-три раза в год, и это для города событие. А показатели-то все равно нужны. А в общей статистике неважно, что было изъято — героин или конопля. Мне рассказывали, что иногда милиционеры сами ездят собирают коноплю у нас в пригороде. И якобы были случаи, когда их там ловил наркоконтроль с видеокамерой. Во смеху было!
Потом конопля удобна тем, что сама растет. В последнее время прокуратура на каждый факт задержания с наркотиками старается возбудить дело по статье «сбыт». Даже если наркоман говорит: «Я нашел», — они считают: ведь кто-то сбыл. У них — галочка, у нас — нераскрытое преступление. А про коноплю всегда можно сказать: «собрал в поле». И все — съездили, осмотрели это поле, составили протокол.
Я однажды делал такой осмотр зимой. Холод, снег. Где эта конопля росла? Но в протоколе пишем: «Местом происшествия является поле в районе села Масловка на расстоянии таком-то от дороги, в поле грунт покрыт снегом. Присутствующий при осмотре такой-то показал, что именно тут летом он собрал коноплю». Все довольны.
Места, где торгуют наркотиками, как правило, хорошо известны. Но как все происходит на практике? Появляется, допустим, точка. Во-первых, того, кто торгует, уголовный розыск берет на связь. Абсолютно все барыги стучат, и даже многие оформлены как агенты. Потом «из-под него» начинают задерживать тех, кто у него покупает, с наркотиками. Набирается некоторое количество фактов хранения наркотиков. А потом барыгу арестовывают и на нем самом делают «сбыт». В тот период, когда покупателей задерживают, а самого торговца не трогают, с него уголовный розыск может брать не только информацией, но и деньгами. Это не изменилось. Просто раньше это могло длиться полгода, могло — год.
А то, что они не сразу закрывали точку сбыта, всегда объяснялось так: «Ну, а чего жалеть наркоманов». Никто же не думает, что твоему брату или сыну продадут. Следователь или опер исходит из того, что покупают деградировавшие, опущенные наркоманы — и хрен с ними, чем быстрее они исколются, тем лучше. Закрыли — появляется другая точка. И все заново.
Я иногда с уголовным розыском конфликтовал, говорил: «Ребята, для того чтобы этот барыга не торговал, я день простою у его квартиры, второй. Понятно, что он за железной дверью, я к нему не пробьюсь, но я буду просто каждого наркомана заворачивать — и больше никто к нему не пойдет». После таких разговоров начальник уголовного розыска выходил на начальника участковых и объяснял: мол, точку мы не закрываем исходя из «оперативных целей». И я уже ничего сделать не мог.
Участковый вообще не может закрыть точку сбыта наркотиков. Его компетенция — притоны, там, где употребляют наркотики. Когда появился Госнаркоконтроль, закрывать их стало проще. Если участковому для возбуждения дела надо три раза в одной квартире задержать наркоманов и доказать, что хозяин имел с этого выгоду, то наркоконтролю так можно сделать всего один раз.
Но наркоконтролю тоже отчетность нужна. Поэтому у меня были случаи, когда выявляли притон там, где, конечно, жили нехорошие алкоголики, но вообще в жизни ни одного наркомана не было. Мне как участковому это было в минус. Поэтому я тогда звонил дознавателю из ФСКН и говорил: «Значит, давайте договоримся — мы вам формальный ответ пошлем, мол, провели профилактическую работу, строго указали и тэ пэ, а вы возражать не будете. Потому что, если вы будете возражать, я всех соседей опрошу и докажу, что там в жизни никогда наркоманов не было. И тогда объясняйте, как они туда попали».
Пытки
Арсений Несходимов для «РР»
— Бьют жуликов в полициях всего мира. Речь не идет о том, что взяли человека и начали его бить ногами от скуки или чтобы он взял на себя чужое преступление. Случаи, когда «давай этого возьмем, его изобьем и на него повесим», мне лично не известны. Если такое и есть, то, наверное, в отношении совсем уж деклассированных элементов, тех же бомжей. Тут весь вопрос в том, что такой «преступник» ненадежен, он может на следствии отказаться от всех показаний, сказать, что его били, а уж на суде — точно.
Поэтому если взяли человека, которого подозревают в убийстве, то его бьют не для того, чтобы он сказал: «Я убил», — а чтобы сказал, куда ножик дел, которым зарезал.
Вот пример. Человек задержан за разбой. Опера с ним «работали», и три раза он давал ложные сведения о том, где спрятал похищенное. Мы туда приезжали, он выходил из машины и кричал родственникам: «Меня убивают, спасите!» С боями отбивали его, увозили обратно. Снова они его там пытали-пытали. И только на четвертый раз он рассказал, в каком погребе спрятано. Если бы не били, никогда бы это преступление не раскрыли.
Или еще. Выезжаем ночью, в переулке шум и крики. Я, опер и водитель бежим туда. Навстречу мужик с баулом. Берем его. Из переулка выбегает женщина, кричит: «Милиция!» А милиция уже тут! Выясняется: шел наш жулик, трижды судимый, смотрит, сумка на машине, он ее — дерг. У машины сигнализация сработала. Он бежит, сигнализация орет, за ним люди бегут. Рассказывает: «Я, товарищ начальник, ничего не делал. Иду я, значит, догоняю мужика с сумкой, он говорит: “Друг, хочешь червонец заработать?” Я говорю: “Да”. — “Помоги мне сумку донести”. И мы идем. Вдруг шухер, крики. Он — в переулок, а на меня менты выбежали».
Сидим на первом этаже в кабинете участковых, а розыск у нас на втором. Кстати, в милицейских отделах розыск, как правило, занимает самый высокий этаж — чтобы крики были меньше слышны. Я говорю: «Слушай, ну ты ведь три раза сидел уже, ты же понимаешь, что сейчас бить будут?» — «Понимаю». — «Ну, и какой смысл? Время — час ночи. Давай, ты показания даешь, и все ложатся спать». — «Нет», — говорит. Опера забрали его, через час приводят, он пишет явку с повинной. Я говорю: «Ну, вот стоило оно того?». — «Я думал, выдержу!» Вот позиция жуликов, которых приходится бить: некоторые из них думают, что выдержат.
Часто изобретаются специфические ноу-хау, не только классический противогаз применяют. Например, в одном подразделении милицейском был снаряд, который назывался «славка». Это была сваренная из металлических уголков реально скамейка, в смысле без спинки, где привязывали человека за руки к одной стороне. Одну ногу прицепляли к одной ножке, а потом перекидывали веревочку и другую ногу тянули за эту веревочку, растягивая ему пах. Это жутко больно. При этом никаких следов не оставляет. В чем главное достоинство (я сейчас говорю о технологии, а не о законности или нравственной стороне, потому что понятно, что это абсолютно незаконно)? В том, что причиняется непрерывная боль. А непрерывная боль отличается от той, что бывает, когда вас бьют. Вас ударили, а потом не бьют — у вас есть время собраться. Снова вдарили, снова не бьют. А когда непрерывная боль, то у тебя нет возможности даже думать: весь мозг поражен только одним — вот этой болью, и тем, как сделать все, чтобы ее не стало.
Да, бывают в милиции и патологические садисты, которые делают это, потому что им нравится людей бить. Особенно этим грешат всякие военные и омоновцы, которые переходят в розыск. У нас был один такой — бил, пока кто-нибудь не придет и не заберет у него задержанного: «Хорош ерундой заниматься».
Но, повторюсь, в большинстве случаев милиционеры, которые бьют, исходят из внутреннего убеждения, что перед ними преступник.
Бывают, конечно, ошибки. У меня на территории как-то убили одиннадцатилетнюю девочку. Двенадцать ножевых ранений нанесли, раздели полностью и украли 50 тысяч рублей. Возникло подозрение, что это совершила группа наших несовершеннолетних. И вот их очень жестко отрабатывали: выбивали двери ночью дома, забирали, били жестоко. Дело вела областная прокуратура. Пришли их мамы ко мне, говорят: «Вы же наш участковый, защитите нас». Я говорю: «Мне вас что, от областной прокуратуры защитить? Я что — должен прийти к следователю прокуратуры и сказать: я гарантирую, что это не они»?
И я им сказал: «Вы в Воронеже не найдете по этому поводу правды. Потому что, как только вы станете рассказывать, что ваших детей били, вам скажут: вы хотите, чтобы извергов, которые такое сотворили, мы пожалели за то, что их отшлепали оперативники? Поэтому езжайте выше, где это не имеет такого общественного резонанса». А потом нашли настоящего преступника.
Статистика и приписывание
Арсений Несходимов для «РР»
— Показатели — вот что убивает все МВД, вот главная причина деградации. Потому что неважно, что ты реально делал, важно, какие у тебя показатели. А как делаются показатели?
Ну, например, часто жулики берут на себя чужое. С ними чаще всего договариваются — кому-то наркотики приносят, кому-то еще что-нибудь. Есть задержанный за 20 доказанных квартирных краж. И вот его возят из СИЗО по всем отделениям милиции, в результате краж оказывается семьдесят. Потому что украл он на пять миллионов или на пятьдесят — ему же все равно: он никогда не выплатит эти деньги никому. А на срок это не влияет: ему и так по максимуму лет восемь дадут — хоть двадцать, хоть сто будет краж.
И все все понимают, даже судья, как правило. Но формальности же все соблюдены. Преступления как бы раскрыты.
Еще часто пишут явки с повинной, сидя в зонах. Потому что, во-первых, это для заключенного развлечение — это же тебя из зоны вывезли, вокруг тебя опера танцуют: «Сережа, скажи, а вот это не ты сделал? А может, это тоже?» Сережа, естественно, спрашивает: «А что мне за это будет?» — «А чего тебе надо?» — «Мне выпить и с девушкой встретиться». И вот тебе, пожалуйста, выпить, вот закусить, вот девушка в РОВД приходит. Свидание в СИЗО или в тюрьме — это какая-то невероятная вещь, а тут — пожалуйста. Ведь если какая-то женщина пришла в РОВД, она же не к нему пришла, кто знает, что она там у опера в кабинете делает. И опять всем хорошо: и Сережа отдохнул, и раскрытие есть.
Прямо на моих глазах МВД как функционирующая структура деградировало, уничтожалось изнутри. Я помню, у меня участковые поймали бомжа, который где-то украл мобильный телефон. Вечер. Начальник службы участковых говорит: «А я же велел кражу из магазина раскрыть». Знаете, кстати, как они «раскрываются»? Берут человека, того же наркомана, говорят: идешь туда, берешь вот это, а на выходе мы тебя задерживаем.
А еще можно «сделать» грабеж. Для этого нужно, чтобы человек, держа в руках бутылку, в открытую бежал через кассу. А на выходе его уже участковый ждет — опа, грабеж раскрыт! Восемь лет назад такого вообще не было, нам и в голову не могло такое прийти.
У меня есть знакомый опер — специализируется на раскрытии квартирных краж. Он рассказывал, что, когда приезжал на происшествие, всегда в ходе осмотра какую-нибудь незначительную, но приметную вещь — ножичек, старые часы типа «Победы» — тайком уносил с собой. Такую, что и ценности особой не представляет, и в то же время потерпевший опознает и скажет: точно мое. А потом, когда жулика находили, у него это «изымали» — и все, доказательства существуют. И потерпевший доволен — ну как, его вещь у преступника нашли.
И так будет всегда, пока будут считаться цифры. Сотрудник может быть хорошим, может быть плохим, но все, что может быть укрыто, он будет укрывать, потому что это — логика его работы.
Как оценивать работу милиции
— С тем, что нынешняя форма отчетности — главная причина деградации МВД, соглашаются все, но правда и то, что большинство милиционеров искренне не понимают, как их самих оценивать по-другому.
Арсений Несходимов для «РР»
Я про это много думал и точно знаю, как можно оценить работу двух служб — ППС и участковых. Пэпээсников — по числу уличных преступлений в районе патрулирования. Понятно, что вы можете быть в одном месте, а на человека напали в другом. Но это один случай, а статистика за месяц все равно даст информацию к размышлению, поможет установить, что, ребята, вот почему-то, когда вы дежурите, тут все время грабят. Два варианта: либо вы не дежурите, либо содействуете. Эта система оценки не вызовет практику отказов в возбуждении уголовного дела. Ведь если меня здесь избили и ограбили, то писать заявление я приду не к ним, а в РОВД, и патрулирующие никак не могут повлиять на то, заявит человек о преступлении или нет. А в РОВД его примут, потому что оценивать по этому заявлению будут не тех, кто принял, а постовых.
Знаю, как выстроить систему оценки работы участковых: только путем опроса населения. У нас есть два единых дня голосования в стране — зимой и весной. Какие бы выборы ни были — ну, добавьте еще один листик к бюллетеням, пусть народ оценит работу участкового. Это пока еще не выборы участкового, но тоже полезно было бы.
Но я знаю, почему этого не будет сделано: а как потом уволить участкового, которого 90% населения оценило хорошо? В нашей, милицейской среде очень часто говорят: да все алкоголики, дебоширы будут против. Я говорю: «На каждого алкоголика, который против тебя проголосовал, будет целая его семья, которая за тебя, если ты к нему меры принимал. И наоборот, если ты приходил к Васе и говорил: “Васек, да чего ты, да ну, бабы — дуры”, — конечно, этот Васек будет за тебя. Но все эти “бабы-дуры” — они против тебя проголосуют».
Вот как уголовный розыск оценить, я пока не придумал. Но это технический вопрос. Есть способ, когда начальник должен сам оценить работу своих подчиненных. Но нынешним нашим начальникам я боюсь такое доверять, потому что, если только от них будет зависеть, каким полицейский будет считаться — плохим или хорошим, там такое начнется…
Переаттестация
— Кто непосредственно отвечал за переаттестацию — это одна из самых больших загадок. Когда мы задавали вопрос, а кто, собственно, писал этот аттестационный лист, нам говорили: это ваши руководители. При этом начальник отдела, который на меня вроде составлял аттестацию, сам не был аттестован на свою должность.
На милицейских форумах много пишут о каких-то чуть ли не взятках в процессе аттестации. Но, допустим, назначение на должность участкового или оперуполномоченного в Воронеже никогда не было денежным делом. То есть никогда в отделах кадров за назначение на такую должность денег не просили, потому что, в отличие от ГАИ, на эти должности никогда особенного конкурса не было.
С другой стороны, у меня товарищ в ОБЭП работает, он говорит: вот наши уэсбэшники (сотрудники управления собственной безопасности. — «РР»), условно говоря, 200 тысяч рублей просят за аттестацию. Это, как правило, касается гаишников и оперуполномоченных по линии экономических преступлений — против них ну обязательно что-нибудь будет. Там, по слухам, скандал был на аттестации какого-то омоновца или собровца. Уэсбэшник встал и говорит: у нас против него есть оперативная информация, что он там чего-то нехорошее делает. А он в ответ говорит: а у меня против любого из вас есть информация. И, значит, вроде поскандалил, а потом его молча заочно аттестовали.
У большинства аттестация проводилась именно в заочной форме. Твой руководитель представляет на тебя характеристику, ее обсуждают, и все — утверждают или не утверждают. Но некоторых вызывали на комиссию. Меня, например.
После первой части разговора попросили выйти. И там заместитель начальника городского управления по кадрам — я это уже потом узнал — озвучил, что вот нам из ФСБ пришла информация, что он ездил за границу и продал родину. Я уже после переаттестации добрался до какого-то там начальника отдела ФСБ, который курирует милицию, и он сказал: «Нам ваша аттестация до лампочки, мы ей не занимаемся. Никаких бумаг мы не направляли. И вообще, если бы мы имели информацию, что ты продал родину, мы бы не стали твоему начальнику об этом сообщать, а сами бы тебя арестовали».
Но тогда я вернулся на аттестацию, и у меня спросили: «Какие у вас политические взгляды?» Я говорю: «Демократические». — «А что такое демократия?» Хорошо, рассказал там что-то, что это власть народа. Они дальше: «Как вы относитесь к политическим партиям?» — «Ни в одной не состою». — «А вы за границей были?» — «Да».— «И где?»
И я рассказал: во Франции в прошлом году, в этом году в США. «А как вы туда попали?» Я рассказал, что есть программа «Открытый мир», совместная российско-американская, начинал ее академик Дмитрий Лихачев. «А академик Лихачев ее как частное лицо начинал или как кто?» — спрашивают. Я говорю: «Ну, надо было спросить, наверное. Только он умер. Но я знаю, что программа легальная, меня Московская школа политических исследований номинировала на поездку». — «А что это за организация такая?» Рассказываю. «А кто ее учредители?» — «Не знаю». Это потом я посмотрел попечительский совет: Косачев, Маргелов, Лукин (соответственно председатель комитета по международным делам Госдумы; председатель комитета Совета Федерации по международным делам; уполномоченный по правам человека. — «РР»). Хотя я подозреваю, что большинство из этих людей даже не знают, кто такой Косачев.
А одна дама, что сидела в зале, и говорит: «Это, наверное, что-то типа семинаров “Орифлейм”». Ну, а главный вопрос, который комиссию возбудил, — почему вот вам прислали приглашение, а нам не прислали?
В итоге не аттестовали меня. Говорят: «Вас даже с должности когда-то снимали». Я говорю: «Ну, это было в 95-м году, когда я учился в школе милиции. У нас группа курсантов сбежала, и ясно, что все наряды наказали и меня тоже. А школу я потом окончил с красным дипломом». «Да, это мы видим, — отвечают, — но ведь был же такой факт». И потом, говорят, у вас взысканий больше, чем поощрений.
«Вор должен сидеть в тюрьме»
Арсений Несходимов для «РР»
— У нас живут по морали, а не по закону. И в этом смысле фильм «Место встречи изменить нельзя» нанес огромный, непоправимый вред всей милиции. В книге ведь, если «Эру милосердия» почитать, Жеглов — почти отрицательный персонаж, отживающий тип опера, а Шарапов — образец милиционера нового времени. Но Высоцкий за счет своей харизмы все перевернул. И во многом деградация нашей милиции происходила из-за убежденности в верности формулы «Вор должен сидеть в тюрьме»: неважно, какой там закон, какие формальности, — должен сидеть.
В УПК прописано, что все люди, принимающие процессуальные решения, — судьи, следователи, прокуроры — оценивают доказательства «по внутреннему убеждению». Это правовой термин. Так и у нас. Есть внутреннее убеждение. И есть преступления, которые милицейская мораль не признает преступлениями. Бить жулика — не преступление. А разве Жеглов совершил преступление с точки зрения морали, когда подкидывал кошелек Кирпичу? На милицейском форуме опрос проводился: 75% действующих сотрудников милиции ответили, что прав Жеглов, а Шарапов неправ. То есть нарушить закон напрямую с хорошими целями можно, с плохими целями — нельзя. Но мы же понимаем, что хорошая цель или плохая, таким образом, определяю я сам.
И есть несколько психологических стадий, по которым идет трансформация сотрудника милиции.
Первый шаг: ловим карманника, который успел выкинуть украденный бумажник. Просто берем и кладем ему его назад — ведь если не положить, то дела не будет, суд тебе не поверит.
Второй шаг: вообще-то он карманник, но мы его никак поймать не можем, поэтому берем и подкладываем ему кошелек. Логика: а что, позволять, чтобы он и дальше людей обирал?
Третий шаг: он не карманник, вообще-то, а педофил или преступный авторитет — его же надо как-то в тюрьму сажать. И мы ему подкладываем кошелек. Или гранату. Преступных авторитетов всегда брали с гранатами или пистолетами. У нас был реальный процесс: человека взяли из дома в майке и шортах. Мне опера рассказывали, что трижды эта граната выпадала. Он уже с загнутыми руками, ему опер за пазуху кидает гранату, говорит: «Понятые, посмотрите!» — и не успевает ее снизу прихватить, и она выпадает. И только на третий раз сначала ему майку прижали, а потом кинули гранату. Дело было летом, а суд был зимой. На суд ему адвокат принес ту одежду, в которой он был, и говорит: «Если сейчас этот сотрудник покажет, где хранилась граната у человека, то мы признаемся». В итоге человека оправдали. Но при этом огромное количество преступных авторитетов реально пересажали именно таким способом.
Четвертый шаг: он не преступник, но, вообще-то, сволочь, грязный негодяй — подкидываем ему наркотики.
И самый последний этап: он не преступник, но он мне должен денег, он обидел мою девушку, он залил мою квартиру, он не отдал долг моей маме — он должен сидеть в тюрьме.
Если от первого шага посмотреть — до последнего, кажется, пропасть. А пошагово дорога проходится легко. Порог переступания через закон очень низкий, не только в милицейской среде, а вообще в народе.
Взято:
http://rusrep.ru/article/2011/10/18/militia
Thursday, October 13, 2011
О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь «Об органах государственной безопасности Республики Беларусь»
Проект
Внесен Советом Министров
Республики Беларусь
ЗАКОН РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
О внесении изменений и дополнений в Закон Республики Беларусь
«Об органах государственной безопасности Республики Беларусь»
Принят Палатой представителей
Одобрен Советом Республики
Статья 1. Внести в Закон Республики Беларусь от 3 декабря 1997 года «Об органах государственной безопасности Республики Беларусь» (Ведамасці Нацыянальнага сходу Рэспублікі Беларусь, 1998 г., № 4, ст.18; Национальный реестр правовых актов Республики Беларусь, 2005 г., № 74, 2/1113; 2007 г., № 147, 2/1336; 2008 г., № 184, 2/1505; 2009 г., № 173, 2/1595) следующие изменения и дополнения:
1. В статье 2:
часть первую изложить в следующей редакции:
«Органами государственной безопасности являются:
Комитет государственной безопасности Республики Беларусь;
территориальные органы:
управления Комитета государственной безопасности Республики Беларусь по областям;
управление военной контрразведки Комитета государственной безопасности Республики Беларусь.»;
часть третью изложить в следующей редакции:
«Органы государственной безопасности имеют в своем подчинении учреждения образования, организации здравоохранения, воинские части и другие организации. Учреждения образования, организации здравоохранения, воинские части и другие организации создаются, реорганизуются и ликвидируются по решению Президента Республики Беларусь.»;
после части третьей дополнить статью частью следующего содержания:
«Органы государственной безопасности, подчиненные им воинские части и другие организации образуют единую централизованную систему.»;
части четвертую и пятую считать соответственно частями пятой и шестой;
в части пятой слова «и подчиненные им учреждения образования, организации здравоохранения и воинские части» заменить словами «, подчиненные им воинские части и другие организации»;
в части шестой слова «и подчиненных им подразделениях» заменить словами «, подчиненных им воинских частях и других организациях».
2. В статье 7:
части первую и вторую исключить;
части третью и четвертую считать соответственно частями первой и второй.
3. В части первой статьи 8:
в абзаце втором:
слова «военно-стратегической, научно-технической» и «гуманитарной» заменить соответственно словами «военной, научно-технологической» и «социальной»;
в абзаце шестом слова «и организаций иностранных государств» заменить словами «иностранных государств, иностранных и международных организаций»;
в абзаце десятом:
слова «и обеспечение» исключить;
слова «, засекреченной и кодированной» заменить словами «и других видов специальной».
4. Абзац пятый части первой статьи 9 дополнить словами «, а также криптографической и инженерно-технической безопасности шифрованной связи».
5. Статью 10 изложить в следующей редакции:
«Статья 10. Контрразведывательная деятельность
Контрразведывательная деятельность – деятельность органов государственной безопасности в пределах своих полномочий по предупреждению, выявлению и пресечению разведывательной и иной деятельности специальных служб иностранных государств, иностранных и международных организаций, а также отдельных лиц, направленной на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь.
Основными задачами контрразведывательной деятельности являются:
добывание информации о разведывательной и иной деятельности специальных служб иностранных государств, иностранных и международных организаций, а также отдельных лиц, направленной на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь;
противодействие разведывательной и иной деятельности специальных служб иностранных государств, иностранных и международных организаций, а также отдельных лиц, направленной на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь.
Основаниями для осуществления органами государственной безопасности контрразведывательной деятельности являются:
необходимость получения информации о событиях или действиях, создающих угрозу безопасности Республики Беларусь;
наличие данных о признаках разведывательной и иной деятельности специальных служб иностранных государств, иностранных и международных организаций, а также отдельных лиц, направленной на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь;
необходимость обеспечения защиты государственных секретов;
необходимость обеспечения информационной безопасности, безопасности финансово-кредитной системы, объектов оборонного комплекса, энергетики, транспорта и связи, других стратегических объектов, а также приоритетных научных разработок;
необходимость изучения (проверки) лиц, оказывающих или оказывавших содействие органам государственной безопасности на конфиденциальной основе;
обеспечение надлежащих условий для деятельности органов государственной безопасности и их сотрудников;
запросы специальных служб, правоохранительных органов и иных организаций иностранных государств, международных организаций в соответствии с международными договорами Республики Беларусь.
В процессе контрразведывательной деятельности проводятся гласные и негласные мероприятия в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь.».
6. В статье 11:
в части первой слова «военно-стратегической, научно-технической» и «гуманитарной» заменить соответственно словами «военной, научно-технологической» и «социальной»;
часть вторую изложить в следующей редакции:
«Применение негласных методов и средств при осуществлении внешней разведки осуществляется в соответствии с законодательством Республики Беларусь, в том числе нормативными правовыми актами Комитета государственной безопасности Республики Беларусь.».
7. В статье 13:
в части первой слова «электрической связи» заменить словом «электросвязи»;
в части четвертой:
после слов «иные организации» дополнить словами «, высших должностных лиц государств – участников Содружества Независимых Государств при их временном пребывании на территории Республики Беларусь»;
слова «, засекреченной и кодированной» заменить словами «и других видов специальной».
8. Статью 14 изложить в следующей редакции:
«Статья 14. Права органов государственной безопасности
Органы государственной безопасности при выполнении возложенных на них задач в пределах своей компетенции вправе:
осуществлять оперативно-розыскную деятельность в соответствии с законодательством Республики Беларусь;
осуществлять внешнюю разведку в сфере шифрованной и других видов специальной связи с территории Республики Беларусь путем использования радиоэлектронных средств и методов;
устанавливать на конфиденциальной основе отношения сотрудничества с лицами, давшими на то согласие;
осуществлять проникновение в специальные службы иностранных государств, международные и иные организации, проводящие разведывательную и иную деятельность, направленную на причинение вреда национальной безопасности Республики Беларусь, а также в организованные преступные группы и преступные организации;
принимать решения по организации контртеррористических операций, обязательные для субъектов, непосредственно осуществляющих борьбу с терроризмом;
создавать в установленном порядке специальные подразделения по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, а также по пресечению актов терроризма и иных общественно опасных посягательств;
осуществлять дознание и предварительное следствие по делам о преступлениях, которые законодательными актами Республики Беларусь отнесены к ведению органов государственной безопасности;
иметь следственные изоляторы и иные предназначенные для содержания лиц помещения и использовать их в случаях, предусмотренных законодательными актами Республики Беларусь;
при осуществлении деятельности по профилактике преступлений, дознание и предварительное следствие по которым законодательными актами Республики Беларусь отнесены к ведению органов государственной безопасности, а также административных правонарушений, по которым органы государственной безопасности наделены правом вести административный процесс, выносить официальные предупреждения физическим лицам о недопустимости противоправного поведения;
получать безвозмездно от государственных органов, общественных объединений и иных организаций информацию и (или) материалы, необходимые для выполнения возложенных на органы государственной безопасности задач, за исключением случаев, когда законодательными актами Республики Беларусь установлен запрет на их передачу, иметь доступ к их информационным системам и базам данных в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь;
входить беспрепятственно, при необходимости с повреждением запирающих устройств и других предметов, в любое время суток в жилые помещения или иные законные владения физических лиц, в помещения и (или) иные объекты государственных органов и иных организаций (за исключением помещений и иных объектов дипломатических, консульских и иных представительств иностранных государств, международных организаций, пользующихся в соответствии с международными договорами Республики Беларусь дипломатическим иммунитетом, и помещений, в которых проживают сотрудники этих представительств, организаций и их семьи) и осматривать их при преследовании лиц, подозреваемых в совершении преступления, либо при наличии достаточных оснований полагать, что там совершается или совершено преступление или находится лицо, скрывшееся от органов, ведущих уголовный процесс;
использовать в случаях, не терпящих отлагательства, транспортные средства, принадлежащие государственным органам, общественным объединениям, иным организациям и физическим лицам (за исключением транспортных средств, которые законодательством Республики Беларусь, в том числе международными договорами, освобождены от такого использования), для предотвращения преступлений, преследования, задержания и перевозки лиц, совершивших преступления или подозреваемых в их совершении, доставки лиц, нуждающихся в срочной медицинской помощи, в организации здравоохранения и для проезда к месту происшествия, а также использовать в случае необходимости в служебных целях средства связи, принадлежащие государственным органам, общественным объединениям, иным организациям и физическим лицам. По требованию собственников (владельцев) транспортных средств, а также средств связи органы государственной безопасности в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь, возмещают им расходы и (или) причиненный вред;
вносить в государственные органы, общественные объединения и иные организации обязательные для исполнения предписания об устранении нарушений законодательства, причин и условий, способствующих совершению преступлений, дознание и предварительное следствие по которым законодательными актами Республики Беларусь отнесены к ведению органов государственной безопасности, а также административных правонарушений, по которым органы государственной безопасности наделены правом вести административный процесс;
проверять у должностных и иных лиц документы, удостоверяющие личность, и иные документы, если имеются основания подозревать их в совершении преступлений, дознание и предварительное следствие по которым законодательными актами Республики Беларусь отнесены к ведению органов государственной безопасности, а также административных правонарушений, по которым органы государственной безопасности наделены правом вести административный процесс, осуществлять задержание таких лиц;
вызывать должностных и иных лиц, получать от них объяснения по делам и материалам, находящимся в производстве органов государственной безопасности;
вести административный процесс в соответствии с законодательными актами Республики Беларусь;
проводить научные, опытно-конструкторские исследования, проектные, экспертные, строительные и производственные работы самостоятельно и по договорам с государственными органами и иными организациями, привлекать для этих целей экспертов и специалистов;
проводить исследования по материалам внешней разведки, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности, а также экспертизы по уголовным делам и делам об административных правонарушениях, вести криминалистические учеты;
получать в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь, полосы радиочастот, радиочастотные каналы или радиочастоты для исключительного использования их радиоэлектронными средствами и высокочастотными устройствами, применяемыми для нужд национальной безопасности Республики Беларусь и правительственной связи;
осуществлять контроль за использованием на территории Республики Беларусь излучающих радиоэлектронных средств и высокочастотных устройств любого назначения, запрещать использование излучающих радиоэлектронных средств, работающих с нарушением установленных правил обращения с информацией, содержащей сведения, составляющие государственные секреты;
принимать предусмотренные законодательством Республики Беларусь правовые, организационные, технические и иные меры по предотвращению несанкционированного распространения сведений, составляющих государственные секреты;
согласовывать создание, реорганизацию и ликвидацию государственными органами и иными организациями подразделений по защите государственных секретов, а также назначение на должности и освобождение от должностей руководителей этих подразделений;
подтверждать соответствие средств шифрованной, других видов специальной связи и криптографических средств защиты государственных секретов требованиям технических нормативных правовых актов Республики Беларусь в области технического нормирования и стандартизации и выдавать сертификаты соответствия;
вносить предписания в государственные органы и иные организации, осуществляющие деятельность с использованием государственных секретов, о прекращении допуска к государственным секретам физических лиц;
вносить предложения в государственные органы и иные организации, осуществляющие деятельность с использованием государственных секретов, о временном ограничении права лиц, осведомленных о государственной тайне, на выезд из Республики Беларусь;
издавать в установленном порядке самостоятельно или совместно с другими государственными органами правовые акты по вопросам организации, обеспечения функционирования и безопасности правительственной и оперативной связи, а также в сфере государственных секретов;
осуществлять государственный контроль за состоянием криптографической и инженерно-технической безопасности шифрованной и других видов специальной связи в государственных органах и иных организациях, шифровальной работы в организациях Республики Беларусь, находящихся за ее пределами;
осуществлять меры по зашифровке сотрудников органов государственной безопасности и их деятельности с использованием в этих целях свидетельств принадлежности к государственным органам и иным организациям, изготавливать и использовать в целях легендирования личности сотрудника, деятельности и принадлежности подразделений органов государственной безопасности, их помещений и транспортных средств, проведения оперативно-розыскных и иных мероприятий документы государственных органов и иных организаций, а также осуществлять в этих целях другие меры зашифровки;
заключать в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь, с физическими и юридическими лицами договоры в целях использования принадлежащих им жилых и нежилых помещений и иные договоры, необходимые для обеспечения и осуществления деятельности органов государственной безопасности;
привлекать по согласованию с органами внутренних дел, органами и подразделениями по чрезвычайным ситуациям сотрудников этих органов и подразделений для зашифровки проводимых специальных мероприятий или для обеспечения выполнения задач органов государственной безопасности;
осуществлять меры по обеспечению собственной безопасности, включая защиту сил и средств органов государственной безопасности, а также пресечение противоправных деяний специальных служб иностранных государств, международных и иных организаций, организованных преступных групп, преступных организаций и отдельных лиц, предотвращение их несанкционированного доступа к сведениям, защищаемым органами государственной безопасности;
производить при проходе (проезде) на охраняемые объекты органов государственной безопасности и при выходе (выезде) с таких объектов личный досмотр физических лиц, досмотр находящихся при них вещей, документов, транспортных средств и провозимых на них вещей, в том числе с применением специальных технических средств;
требовать от физических лиц соблюдения пропускного и внутриобъектового режимов, установленных на охраняемых объектах органов государственной безопасности;
изымать имущество и предметы, запрещенные к обороту на территории Республики Беларусь, документы, имеющие признаки подделки, информационную продукцию, содержащую призывы к экстремистской деятельности либо пропагандирующую такую деятельность, и принимать по ним решения в соответствии с законодательством Республики Беларусь;
производить личный обыск лиц, задержанных на основании и в порядке, установленных законодательными актами Республики Беларусь, досмотр находящихся при них вещей, транспортных средств, изымать документы, предметы и вещи, которые могут являться вещественными доказательствами;
заключать с государственными органами и иными организациями договоры на поставку специальной техники, средств связи, вооружения, транспортных средств, военной техники, комплектующих узлов и деталей к ним, военно-технического имущества и других материальных средств в пределах выделенных на эти цели средств из республиканского бюджета и получать от них сведения, касающиеся выполнения ими договорных обязательств по поставке;
приобретать необходимые для осуществления деятельности органов государственной безопасности помещения, здания, сооружения и другое недвижимое имущество, а также пользоваться услугами электросвязи на территории Республики Беларусь в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь;
осуществлять государственное хранение оперативных, следственных и других материалов, относящихся к деятельности органов государственной безопасности, определять порядок их учета, хранения и использования;
иметь печатное средство массовой информации, изготавливать и издавать специальную литературу, учебные и учебно-наглядные пособия по вопросам, отнесенным к деятельности органов государственной безопасности;
осуществлять взаимодействие со специальными службами, органами безопасности, правоохранительными органами и иными организациями иностранных государств, международными организациями, обмениваться с ними на взаимной основе оперативной информацией, специальными и иными средствами в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь;
заключать международные договоры по вопросам взаимодействия со специальными службами, органами безопасности, правоохранительными органами и иными организациями иностранных государств, международными организациями в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь;
направлять официальных представителей Комитета государственной безопасности Республики Беларусь в иностранные государства по согласованию со специальными службами, органами безопасности или правоохранительными органами этих государств в целях повышения эффективности борьбы с преступлениями международного характера в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь.».
9. В части второй статьи 15:
в абзаце третьем слова «и организаций иностранных государств» заменить словами «иностранных государств, иностранных и международных организаций»;
абзац четвертый изложить в следующей редакции:
«осуществлять контрразведывательные и иные мероприятия по обеспечению в пределах своих полномочий безопасности в государственных органах и иных организациях, перечень которых определяется Президентом Республики Беларусь;»;
в абзаце шестом слова «органам» и «их» заменить соответственно словами «органу» и «его»;
в абзаце восьмом слова «противодействия совершению актов терроризма» заменить словами «реагирования на акты терроризма и другие экстремистские действия»;
абзацы девятый и десятый изложить в следующей редакции:
«организовывать и осуществлять деятельность по профилактике преступлений, дознание и предварительное следствие по которым законодательными актами Республики Беларусь отнесены к ведению органов государственной безопасности, а также административных правонарушений, по которым органы государственной безопасности наделены правом вести административный процесс;
вести регистрацию преступлений, дознание и предварительное следствие по которым законодательными актами Республики Беларусь отнесены к ведению органов государственной безопасности, регистрацию административных правонарушений, дела о которых уполномочены рассматривать органы государственной безопасности, а также регистрацию и учет лиц, проверяемых по подозрению в совершении таких правонарушений, в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь;»;
в абзаце одиннадцатом слова «принятием решений об оформлении (переоформлении) допуска к государственным секретам;» заменить словами «предоставлением допуска к государственным секретам, осуществлением деятельности в сфере государственных секретов; принятием решений»;
в абзаце двенадцатом слова «организовывать и осуществлять контроль за обеспечением защиты государственных секретов» заменить словами «осуществлять контроль за защитой государственных секретов, в том числе контроль при использовании криптографических средств защиты государственных секретов,»;
в абзаце пятнадцатом слова «, засекреченной и кодированной» заменить словами «и других видов специальной»;
абзац семнадцатый дополнить словами «, предоставления им статуса беженца, дополнительной и временной защиты, убежища в Республике Беларусь»;
абзац восемнадцатый изложить в следующей редакции:
«осуществлять мероприятия по совершенствованию и поддержанию состояния боевой и мобилизационной готовности органов государственной безопасности, организовывать подготовку сил и средств органов государственной безопасности к действиям при возникновении чрезвычайных ситуаций в республике или сопредельных с ней государствах в мирное время;»;
дополнить абзацем двадцать первым следующего содержания:
«проводить обязательную государственную дактилоскопическую регистрацию граждан Республики Беларусь, проходящих военную службу в органах государственной безопасности, военнообязанных, состоящих в запасе органов государственной безопасности.».
10. Статью 16 изложить в следующей редакции:
«Статья 16. Условия и пределы применения физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники
Сотрудникам органов государственной безопасности разрешается хранение и ношение оружия и специальных средств.
Сотрудники органов государственной безопасности при выполнении возложенных на них задач имеют право применять физическую силу, специальные средства, оружие, боевую и специальную технику, если иными способами выполнение возложенных на них задач не представляется возможным.
Физическая сила, специальные средства, оружие, боевая и специальная техника применяются исходя из складывающейся обстановки по усмотрению сотрудника органов государственной безопасности в случаях, предусмотренных настоящим Законом и иными законодательными актами Республики Беларусь. Применению физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники должно предшествовать четко выраженное и очевидное для лица, против которого они могут быть применены, предупреждение о намерении их применить, за исключением случаев, когда промедление в их применении создаст непосредственную опасность для жизни людей или может повлечь иные тяжкие последствия.
Особенности применения сотрудником органов государственной безопасности физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники могут устанавливаться иными законодательными актами Республики Беларусь.
В случае, когда избежать применения физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники невозможно, сотрудник органов государственной безопасности обязан стремиться причинить наименьший вред жизни, здоровью и имуществу людей, а также принять меры по немедленному оказанию пострадавшим медицинской и иной необходимой помощи.
Сотрудник органов государственной безопасности, применивший физическую силу, специальные средства, оружие, боевую и специальную технику, незамедлительно докладывает об этом непосредственному начальнику.
О ранении или смерти лица вследствие применения физической силы, специальных средств, боевой и специальной техники, применения (использования) оружия органом государственной безопасности незамедлительно уведомляется прокурор.
Сотрудник органов государственной безопасности не несет ответственности за вред, причиненный в связи с применением физической силы, специальных средств, боевой и специальной техники, применением (использованием) оружия в предусмотренных настоящим Законом и иными законодательными актами случаях, если:
им не превышены пределы необходимой обороны или меры, необходимые для пресечения преступлений и иных правонарушений, задержания лиц, их совершивших, преодоления противодействия законным требованиям сотрудников органов государственной безопасности, если ненасильственные способы не обеспечивают исполнения возложенных на них служебных обязанностей;
он действовал во исполнение обязательного для него приказа или распоряжения, отданных в установленном порядке, за исключением совершения им умышленного преступления по заведомо преступному приказу или распоряжению;
он действовал в условиях обоснованного профессионального риска или крайней необходимости.».
11. Дополнить Закон статьями 161–164 следующего содержания:
«Статья 161. Применение физической силы
Сотрудники органов государственной безопасности применяют физическую силу, в том числе боевые приемы борьбы, подручные средства для пресечения преступлений и иных правонарушений, задержания лиц, их совершивших, самообороны, преодоления противодействия законным требованиям сотрудников органов государственной безопасности, если ненасильственные способы не обеспечивают исполнения возложенных на них служебных обязанностей.
Статья 162. Применение специальных средств
Сотрудники органов государственной безопасности применяют наручники, резиновые палки, средства связывания, специальные химические вещества, светозвуковые устройства отвлекающего действия, устройства для вскрытия помещений, устройства для принудительной остановки транспортных средств и другие специальные средства, в том числе служебных животных, в случае:
отражения нападения на сотрудников органов государственной безопасности или иных лиц;
освобождения заложников;
отражения нападения на здания, помещения, сооружения и (или) транспортные средства независимо от их принадлежности либо для освобождения захваченных объектов;
пресечения неповиновения или сопротивления законным требованиям сотрудников органов государственной безопасности или иных лиц, исполняющих служебные обязанности или гражданский долг по обеспечению общественного порядка, предупреждению и пресечению преступлений и административных правонарушений;
задержания и доставления в органы государственной безопасности или органы внутренних дел подозреваемых (обвиняемых) в совершении преступлений лиц, в отношении которых ведется административный процесс, если они оказывают неповиновение или сопротивление, а также конвоирования и содержания лиц, подвергнутых депортации или высылке, лиц, задержанных по непосредственно возникшему подозрению в совершении преступления, лиц, заключенных под стражу, если они оказывают неповиновение или сопротивление либо имеются основания полагать, что они могут совершить побег либо причинить вред окружающим или себе;
пресечения массовых беспорядков и групповых нарушений общественного порядка либо действий, направленных на повреждение и (или) уничтожение имущества;
остановки транспортного средства, водитель которого не подчиняется заведомо очевидным для него законным и неоднократным требованиям сотрудников органов государственной безопасности об остановке транспортного средства;
в иных случаях, определяемых Президентом Республики Беларусь.
Вид специального средства и интенсивность его применения определяются сотрудником органов государственной безопасности самостоятельно с учетом складывающейся обстановки, характера преступления, административного правонарушения и личности правонарушителя.
Специальные средства запрещается применять в отношении женщин с видимыми признаками беременности, лиц с явными признаками инвалидности, несовершеннолетних, когда их возраст очевиден или известен сотрудникам органов государственной безопасности, за исключением случаев оказания указанными лицами вооруженного сопротивления, совершения вооруженного либо группового нападения или иных действий, угрожающих жизни или здоровью людей.
Статья 163. Применение и использование оружия
Сотрудник органов государственной безопасности имеет право на применение оружия в отношении лица:
совершающего нападение на сотрудника органов государственной безопасности или иного лица, когда их жизнь или здоровье подвергаются опасности;
совершающего нападение в составе группы или нападение, сопряженное с применением оружия либо взрывов, поджогов и иных общеопасных способов, использованием транспортных средств, машин или механизмов, на жилые помещения или иные законные владения физических лиц, помещения, иные объекты организаций;
совершающего действие, непосредственно направленное на насильственное завладение находящимися у сотрудника органов государственной безопасности оружием, боеприпасами к нему, боевой и специальной техникой или специальными средствами;
совершающего захват или удержание лица в качестве заложника;
застигнутого при совершении действий, указанных в абзацах втором – пятом настоящей части, и пытающегося скрыться, когда в целях избежания задержания это лицо применяет (угрожает применением) оружие, взрывчатое вещество, взрывное устройство или другие предметы, представляющие опасность для жизни или здоровья сотрудника органов государственной безопасности или иных лиц;
совершающего побег из-под стражи, конвоя;
не подчинившегося законному требованию сотрудника органов государственной безопасности немедленно сдать (положить) оружие, взрывчатое вещество, взрывное устройство или другие предметы, применение которых может угрожать жизни или здоровью сотрудника органов государственной безопасности или иных лиц.
Совершение лицом действий, правомерно запрещенных ему сотрудником органов государственной безопасности и выражающихся в попытке приблизиться к сотруднику органов государственной безопасности ближе указанного расстояния, достать что-либо из одежды или ручной клади, либо иных действий, которые могут быть истолкованы сотрудником органов государственной безопасности как угроза применения насилия, опасного для жизни или здоровья его или иных лиц, предоставляет сотруднику органов государственной безопасности право применить оружие в соответствии с настоящим Законом.
Сотрудник органов государственной безопасности имеет право на использование огнестрельного оружия, то есть на производство выстрела (выстрелов) из него, для:
подачи сигнала тревоги или вызова помощи;
обезвреживания животного, непосредственно угрожающего жизни или здоровью людей;
остановки транспортного средства путем его повреждения, если водитель не подчиняется заведомо очевидным для него законным и неоднократным требованиям сотрудника органов государственной безопасности об остановке транспортного средства и его действия создают реальную угрозу жизни или здоровью людей либо имеются достоверные данные о том, что транспортным средством управляет лицо, совершившее тяжкое или особо тяжкое преступление.
Сотрудник органов государственной безопасности имеет право на применение оружия, в том числе огнестрельного, и на использование огнестрельного оружия также в иных случаях, определяемых Президентом Республики Беларусь.
Сотрудник органов государственной безопасности вправе привести оружие в готовность к стрельбе, если считает, что в создавшейся обстановке не исключена возможность его применения или использования.
Запрещается применять или использовать оружие:
при значительном скоплении людей, когда от этого могут пострадать посторонние лица;
в направлении складов (хранилищ), содержащих огнеопасные, взрывоопасные, а также сильнодействующие ядовитые вещества, и средств транспортировки этих веществ;
в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности, несовершеннолетних, когда их возраст очевиден или известен сотрудникам органов государственной безопасности, за исключением случаев совершения указанными лицами вооруженного сопротивления, вооруженного либо группового нападения или иных действий, угрожающих жизни или здоровью людей.
Статья 164. Применение боевой и специальной техники
Боевая и специальная техника применяется органами государственной безопасности в случае:
защиты людей от нападения, угрожающего их жизни или здоровью, если пресечь это нападение иным способом не представляется возможным;
освобождения заложников;
отражения группового или вооруженного нападения, в том числе с использованием транспортных средств, на охраняемые объекты, здания, помещения, сооружения и (или) транспортные средства независимо от их принадлежности либо для освобождения захваченных объектов;
подавления сопротивления вооруженных лиц, отказывающихся выполнить законные требования сотрудника органов государственной безопасности о прекращении противоправных действий и сдаче оружия, боеприпасов к нему, взрывчатых веществ, взрывных устройств и боевой техники, имеющихся у этих лиц;
обеспечения режимов чрезвычайного положения и военного положения;
в иных случаях, определяемых Президентом Республики Беларусь.».
12. Часть шестую статьи 17 изложить в следующей редакции:
«Взаимодействие органов государственной безопасности со специальными службами, органами безопасности, правоохранительными органами и иными организациями иностранных государств, международными организациями осуществляется в соответствии с международными договорами Республики Беларусь.».
13. Статью 18 изложить в следующей редакции:
«Статья 18. Комплектование органов государственной безопасности
Органы государственной безопасности комплектуются военнослужащими и гражданским персоналом из числа граждан Республики Беларусь.
Численный состав органов государственной безопасности и подчиненных им организаций (без учета персонала по обслуживанию зданий, а также рабочих и служащих, не содержащихся за счет средств республиканского бюджета) устанавливается Президентом Республики Беларусь.
Лица, принимаемые на службу (работу) в органы государственной безопасности и подчиненные им организации, проходят проверку на предмет пригодности к службе (работе) в органах государственной безопасности, включающую изучение достоверности сообщаемых ими сведений и выявление обстоятельств, препятствующих приему на службу (работу), в порядке, установленном органами государственной безопасности.
Порядок и условия исполнения обязанностей военной службы военнослужащими в органах государственной безопасности и подчиненных им организациях устанавливаются общевоинскими уставами Вооруженных Сил Республики Беларусь и иными актами законодательства Республики Беларусь.
Военнослужащие и гражданский персонал органов государственной безопасности и подчиненных им организаций обязаны соблюдать ограничения, связанные с военной и государственной службами, а также установленные законодательными актами в сфере борьбы с коррупцией.».
14. Дополнить Закон статьями 181 и 182 следующего содержания:
«Статья 181. Сотрудники органов государственной безопасности
Сотрудниками органов государственной безопасности могут быть граждане Республики Беларусь, способные по своим личным и деловым качествам, возрасту, образованию, уровню физической подготовки и состоянию здоровья выполнять возложенные на них обязанности.
Сотрудниками органов государственной безопасности являются военнослужащие, проходящие военную службу по контракту и занимающие должности в органах государственной безопасности, а также лица из числа гражданского персонала, назначенные на должности военнослужащих этих органов.
Сотруднику органов государственной безопасности в установленном порядке выдается служебное удостоверение, которое является официальным документом, удостоверяющим личность сотрудника государственной безопасности и занимаемую им должность.
Статья 182. Гражданский персонал органов государственной безопасности
Гражданский персонал органов государственной безопасности состоит из государственных служащих, рабочих и служащих органов государственной безопасности и подчиненных им организаций.
Права и обязанности гражданского персонала органов государственной безопасности определяются законодательством о труде и о государственной службе.».
15. В статье 19:
части вторую и третью изложить в следующей редакции:
«Неисполнение или воспрепятствование исполнению законных требований сотрудника органов государственной безопасности, оскорбление чести и достоинства, угроза, насилие или посягательство на жизнь, здоровье и имущество, другие действия в отношении сотрудника органов государственной безопасности, выполняющего служебные обязанности, или его близких в целях воспрепятствования исполнения возложенных на него обязанностей влекут ответственность, предусмотренную законодательными актами Республики Беларусь.
Сотрудники органов государственной безопасности имеют право на обоснованный профессиональный риск. Причинение ими вреда при обоснованном профессиональном риске не является правонарушением. Профессиональный риск признается обоснованным, если совершенное сотрудником органов государственной безопасности деяние объективно вытекало из сложившейся обстановки, а поставленная цель не могла быть достигнута не связанными с риском деяниями и сотрудник органов государственной безопасности, допустивший профессиональный риск, принял все возможные меры для предотвращения вреда.»;
в части седьмой слова «и организациях иностранных государств» заменить словами «иностранных государств, иностранных и международных организациях».
16. Часть третью статьи 20 изложить в следующей редакции:
«Обеспечение безопасности сотрудников органов государственной безопасности и членов их семей осуществляется в соответствии с законодательством о государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов, сотрудников органа государственной охраны.».
17. В части первой статьи 21:
слова «Рабочие и служащие» заменить словами «Лица из числа гражданского персонала»;
после слова «военнослужащих» дополнить словами «органов государственной безопасности».
18. В части второй статьи 23 слова «и организаций иностранных государств» заменить словами «иностранных государств, иностранных и международных организаций».
19. В статье 25:
в части второй слова «организациях как на внутреннем, так и внешнем рынке» заменить словами «порядке, определяемом законодательством Республики Беларусь»;
в части третьей:
после слов «Министерством внутренних дел Республики Беларусь» дополнить словами «в порядке, определяемом Советом Министров Республики Беларусь»;
слова «Министерство по чрезвычайным ситуациям Республики Беларусь» в соответствующем падеже исключить;
часть четвертую изложить в следующей редакции:
«Органы государственной безопасности могут иметь жилищный фонд, который формируется в порядке, установленном законодательными актами Республики Беларусь, в том числе служебные жилые помещения, специальные жилые помещения и жилые помещения в общежитиях.».
Статья 2. Меры по реализации положений настоящего Закона
Совету Министров Республики Беларусь в шестимесячный срок:
привести решения Правительства Республики Беларусь в соответствие с настоящим Законом;
обеспечить приведение республиканскими органами государственного управления, подчиненными Правительству Республики Беларусь, их нормативных правовых актов в соответствие с настоящим Законом;
принять иные меры, необходимые для реализации положений настоящего Закона.
До приведения актов законодательства в соответствие с настоящим Законом они применяются в той части, в которой не противоречат настоящему Закону, если иное не установлено Конституцией Республики Беларусь.
Статья 3. Вступление в силу настоящего Закона
Настоящий Закон вступает в силу через десять дней после его официального опубликования.
Президент Республики Беларусь
Subscribe to:
Posts (Atom)