«Свидетели на суде били меня». Как задерживали и судили основателя Belgamedev

9 февраля силовики пришли с обыском в квартиру преподавателя БГУ и основателя Belgamedev Ярослава Кота. Затем его осудили на 15 суток за хулиганство со странной формулировкой: якобы он ругался на сотрудников. Ярослав рассказал dev.by, как проходил обыск и допрос, и почему ему пришлось уехать из страны. 

История с БГУ      

В БГУ я преподавал на кафедре криминалистики. В августе публично критиковал происходящее в стране. Со студентами мы составили петицию против насилия в Беларуси. Отнесли её декану юридического факультета. Декан петицию раскритиковала и сказала, что писали её безграмотные люди. Потом с коллегами мы создали телеграм-канал «БГУ 97». Запустили «Свободный профсоюз БГУ». 

На меня началось давление. Выглядело это странно. Например, декан и его заместитель отчитывали меня за какие-то посты в соцсетях. Был засланный казачок, который доносил на меня декану. Начались звонки, угрозы с требованиями уйти из БГУ. Мои личные данные слили в какие-то группы с чёрными списками «переобувшихся» и «иуд». В итоге я забрал трудовую книжку — просто для того, чтобы у руководства было меньше поводов меня дёргать. В университете тем не менее работать продолжил — уже в качестве наёмного работника «по часам».

Ближе к Новому году мне пришлось окончательно покинуть БГУ — мои часы преподавания отдали помощнику генерального прокурора.     

Задержание и допрос 

9 февраля я был дома, реабилитировался после ковида. Состояние было тяжёлое: почки, печень и лёгкое частично отказали. Накануне отпросился домой на реабилитацию, чтобы ничем не заразиться в больнице. 

Звонок в дверь. Посмотрел в глазок — он закрыт чем-то снаружи. «Откройте! Милиция». Приоткрыл дверь — люди в чёрном сразу ворвались в квартиру. Я закричал, позвал на помощь соседей. Меня завалили на пол, избили. Позже всё лицо заплыло (скорее всего, было сотрясение мозга), синяки и ссадины по всему телу, вывих правого плеча. 

На крики вышли соседи, их пригласили быть понятыми. Начался обыск в квартире. Вдруг в шуфлядке с документами находят самодельный боевой патрон! Изъяли как вещдок. Потом на допросе угрожали: мол, за патрон несколько лет дадут. Нашли несколько ножей, выбрали три, сфотографировали их на фоне других вещей — и тоже изъяли. Конфисковали все телефоны, ноутбуки, флешки, жёсткие диски.     

Повезли на допрос в ГУБОПиК. Позже они почему-то пытались скрыть факт допроса в ГУБОПиК — во всех протоколах написано, что меня после задержания сразу отвезли в РУВД. Это неправда.  

Выяснилось, что я прохожу по двум делам. Первое — «Призыв к свержению конституционного строя». По нему я проходил как один из админов телеграм-канала БГУ 97 (хотя к этому моменту к каналу я уже отношения не имел). Ещё меня допрашивали по делу о радикальных группах: это подпольные группы, которые якобы запугивают близких родственников силовиков и ведут чёрные списки. 

На допросе силовики упоминали мои протестные высказывания в соцсетях, но почему-то обошли вниманием открытое письмо в адрес ПВТ и Лукашенко с осуждением насилия от Международной ассоциации игровых разработчиков —  мы опубликовали его в августе.  

Допрос был очень однообразный. Они ведь ничего не умеют, кроме как угрожать и запугивать. Я даже не выдержал: «Что же вы меня всё время запугиваете? Ну предложите мне что-нибудь хорошее! Хоть чаю дайте». Дали чай — я им пароль от телефона сказал (всё равно там ничего не было). 

Заставили записать видео примерно со следующим текстом: «Я Ярослав Кот. На данный момент являюсь администратором канала „БГУ 97“. Он создавался в августе как площадка для обсуждения политической ситуации в стране. Я против насилия. Будьте честны и справедливы». Отдельно записали видео с объяснением, почему я уволился из БГУ.    

Суд 

Мне выписали два административных протокола: по статье о неповиновении (23.4) и о мелком хулиганстве (17.1) — якобы я ругался матом на сотрудников. Во время заседания я даже не знал, по какой статье меня судят — судили по скайпу, а связь была очень плохой. Потом выяснилось, что судили за хулиганство. 

Свидетели (вернее, лжесвидетели) по моему делу во время суда находились со мной в одной комнате. Они рассказывали фантастические вещи. Например, как меня задерживали в подъезде около лифта, а у нас в подъезде лифта вообще нет. Не знали, сколько этажей в моём доме. Я им задавал вопросы, а они из-за этого меня избили, когда судья удалилась для вынесения приговора.

На суде выступал врач, кандидат медицинских наук, показывал мои справки, говорил, что я стану инвалидом, если прервут мою реабилитацию и лишат меня свободы. На итоговое решение суда это никак не повлияло. 

Почему судили по статье о хулиганстве? Вообще это очень популярная статья сейчас. На Окрестина я встретил многих, осужденных по ней — независимо от обстоятельств задержания. Задача сейчас — посадить, а по какой статье — уже не так важно. 

Окрестина и Жодино 

Условия, в которых содержатся люди на Окрестина, ужасны. Особенно ЦИП. Работают там настоящие психи. Ненавидят нас лютой ненавистью. Самое мягкое слово по отношению к «политическим»  — «животные».   

Не включают вентиляцию. Жарко, душно. Стены влажные от конденсата. Закрывают по 12-17 человек в четырёхместной камере. Матрасов не дают. Приходится спать или на кровати с железными прутьями, или на полу (лучшее место — около батареи). Еда ужасная. На прогулку и душ не водят. Регулярные обыски с кражей вещей. 

Однажды всех людей вывели из камеры без вещей и отвели в камеру побольше, где мы целый день по радио должны были слушать трансляцию Всебелорусского народного собрания.     

В другой раз в камере сломался туалет. Нам сказали: «Чините». И всё.   

В Жодино было полегче, чем на Окрестина. По крайней мере, в камерах есть матрасы и не так много людей. Ещё там разрешали читать. 

Уже после освобождения я узнал, что в конце срока у меня должен был быть ещё один суд. Но что-то не сложилось — суд так и не состоялся. 

Почему меня выпустили, я так и не узнал. Но несколькими спасительными днями на свободе я воспользовался, чтобы покинуть страну. 

Может быть, там — в системе — просто отвлеклись на что-то. Там же бардак. С такими объёмами дел и задержаний они не справляются. 

Эмиграция

Я сделал свой выбор. Чтобы общаться с детьми и помогать своей семье, мне пришлось уехать в Польшу. В Беларуси я оставил всё: счета, недвижимость.   

Если бы я остался — знаю точно — за мной пришли бы снова. Я ведь, как юрист, долгое время был связан с этой системой — и с СК, и с МВД. Там у меня много знакомых. И сигнал был однозначный: останешься в Минске — снова посадят. 

Я продолжаю преподавать на MBA в Университете Леона Козьминского. Очень чувствуется большая поддержка людей, и это здорово. Помогают игровые студии по всему миру. В Польше я живу с семьёй в квартире, которую арендовала для меня известная польская студия «11bit». 

Продолжаю работу над своими проектами — уже за границей. Один из них делаем с Алексеем Сытяновым — известным геймдизайнером, который работал над игрой «Сталкер». Несколько игровых студий предложили поработать с ними. Меня пригласили преподавать геймдизайн в  ряде университетов — в Польше и Англии. И, конечно, вместе с Belgamedev будем продолжать поддерживать белорусских разработчиков: искать инвестиции для инди-проектов и помогать с релокейтом.   

https://dev.by/news/kot-interview

Порядок проведения осмотра жилища: вопросы и ответы

Каким законодательством регламентировано проведение осмотра жилища (иного законного владения)?

• Проведение осмотра жилища регламентировано Процессуально-исполнительным кодексом об административных правонарушениях (ПИКоАП, статьи 2.7, 8.9, 11.10) и Уголовно-процессуальным кодексом (УПК, статьи 14, 203, 204);

В каких случаях может быть проведен осмотр жилища?

- Осмотр может проводиться только в рамках административного либо уголовного процесса при наличии достаточных оснований полагать, что в ходе осмотра могут быть обнаружены следы правонарушения/преступления, иные материальные объекты и выяснены другие имеющие значение для дела обстоятельства.

На практике это означает, что с осмотром жилища к вам могут прийти без каких-либо весомых оснований, но при условии, что было начато дело по факту совершения административного правонарушения либо идет доследственная проверка по заявлению (сообщению) о преступлении или возбуждено уголовное дело. 

Необходимо отметить, что в рамках проверки по заявлению о преступлении (когда решение о возбуждении уголовного дела еще не принято) осмотр жилища может проводиться только в случае, если это жилище является местом происшествия (ч.2 ст.174 УПК), т.е. местом, где были совершены действия, подпадающие под понятие преступления. Поэтому, если деяние имело место вне пределов вашего жилища (в подъезде, на улице и т.п.) и это деяние не связано с хранением запрещенных к обороту веществ и предметов (наркотики, оружие), то до возбуждения уголовного дела осмотр жилища проводиться не может.

Требуется ли согласие собственника жилища или проживающего в нем лица на проведение осмотра?

- По общему правилу (согласно и ПИКоАП, и УПК) для проведения осмотра жилища необходимо запросить согласие у его собственника (либо в нем проживающего совершеннолетнего лица). Из этого правила есть широкие исключения. Однако для усложнения работы слуг репрессивного режима, мы должны пользоваться данным правом и всегда отказывать в даче согласия на проведение такого осмотра, а затем контролировать, чтобы этот отказ был зафиксирован в протоколе. 

Каков должен быть порядок действий должностных лиц в случае отказа собственника добровольно предоставить свое жилище для осмотра?

- При отсутствии согласия собственника должностное лицо обязано вынести мотивированное постановление о проведении осмотра жилища и получить на это санкцию прокурора (его заместителя). На практике зачастую такое постановление выносится и санкционируется заранее. Однако в любом случае до начала проведения осмотра это постановление должно быть вам предъявлено физически. Тут вам необходимо внимательно проверить наличие на санкции прокурора круглой гербовой печати прокуратуры (с изображением Государственного герба, а ничего-то другого), а также правильность указания ваших анкетных данных и адреса расположения жилища. В случае ошибок в постановлении – вы вправе требовать от должностных лиц покинуть ваше жилище.

Всегда ли нужна санкция прокурора для проведения осмотра жилища?

- Нет. В исключительных случаях, при наличии реальных опасений о возможности утраты или повреждения отыскиваемых следов и объектов ввиду промедления, осмотр жилища может быть проведен по постановлению без получения санкции прокурора (его заместителя). Вместе с тем это очередное исключение не отменяет иных требований к порядку проведения осмотра по постановлению.

Возможно ли проведение осмотра в отсутствие собственника  жилища или проживающего в нем совершеннолетнего лица?

- Нет, в случае проведения осмотра жилища в рамках ведения административного процесса. 

- Да, в случае проведения осмотра жилища в рамках ведения уголовного процесса.

Обязательно ли участие понятых в ходе проведения осмотра жилища?

- Да. Во всех, без исключения, случаях в ходе проведения осмотра жилища должны участвовать не менее двух понятых, которыми могут быть только не заинтересованные в исходе дела совершеннолетние лица.

Какие права у лиц, участвующих в осмотре?

- Лица, участвующие в проведении осмотра, вправе обращать внимание должностного лица, его производящего, на все, что, по их мнению, может способствовать выяснению обстоятельств дела. В частности, требовать от него находиться вместе со всеми участниками данного процессуального действия и предъявлять им для обозрения все обнаруженное и изъятое в ходе осмотра. 

Какой процессуальный документ составляется по окончании осмотра?

 - По окончании осмотра составляется протокол, в котором отражается ход и результаты осмотра, в него должны быть вписаны все участники, в том числе все сотрудники правоохранительных органов, находящиеся в жилище. Данный протокол должен представляться на подпись всем участникам осмотра, а те, в свою очередь, вправе делать замечания по его содержание. Данный протокол составляется в одном экземпляре, поэтому собственнику жилища его копия не вручается. Изымаемые предметы и объекты должны быть упакованы и опечатаны на месте осмотра за подписями лица, его проводившего, и других участвующих лиц.

Возможно ли в ходе проведения осмотра жилища изъятие вещей и предметов, находящихся при себе у лица, чье жилище осматривается (например: мобильного телефона, документов, денежных средств и т.п.)? 

- Нет. Изъятие вещей и предметов, находящихся у гражданина при себе, является самостоятельным процессуальным действием – личным обыском (может проводится только лицом такого же пола). 

В рамках административного процесса личный обыск возможен исключительно при осуществлении задержания лица за совершение административного правонарушения. О личном обыске задержанного составляется протокол либо делается соответствующая запись в протоколе об административном правонарушении или протоколе административного задержания.

В рамках уголовного процесса личный обыск до возбуждения уголовного дела возможен только при задержании, а после возбуждения уголовного дела – в отношении подозреваемого, обвиняемого, а также в отношении лица, находящееся в помещении, в котором проводится обыск, если оно скрывает при себе орудие и средство совершения преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела. По факту и результатам  личного обыска  составляется самостоятельный процессуальный документ.

Таким образом, если вам не объявили о вашем задержании и вы не являетесь участником обыска по уголовному делу, требование должностного лица, проводящего осмотр жилища, о передаче ему находящихся при вас личных вещей, является незаконным.

Чем отличается обыск жилища от осмотра?

- В отличие от осмотра обыск жилища может быть проведен только после возбуждения уголовного дела. При проведении обыска могут вскрываться запертые помещения и хранилища, если владелец отказывается добровольно их открыть. При этом не должны допускаться не вызываемые необходимостью повреждения запоров дверей и других предметов. Копия протокола обыска вручается под расписку лицу, у которого они были проведены, либо совершеннолетнему члену его семьи.

Команда BYPOL

https://t.me/by_pol/

https://t.me/osb_by_pol/

40 лет без права въезда в страну

Как протестных белорусов выдавливают из РФ

12:10, 10 марта 2021 Ян Шенкман

Происходит это так. Звонят малознакомые люди и начинают делиться секретной информацией: «Кошмар! Ужас! Вас прослушивают, за вами следят! Вы на крючке у спецслужб! Они способны на что угодно!» А если ты вдруг не боишься, тебе устраивают встречу с людьми «оттуда», которые внятно объясняют: на территории РФ ты не нужен. Дальше следует отказ в виде на жительство со ссылкой на ФСБ или МВД, и через неделю активиста уже нет в стране.

Все это — без единой бумажки, без постановлений и протоколов. Только слова и звонки. Со стороны может показаться, что это бред. Что человек что-то там сам себе напридумывал и внезапно уехал. Но нет, это не бред, это спецоперация.

До конца декабря белорусов, выходивших на акции к посольствам в Москве и Питере, по большому счету никто не трогал. Все ограничивалось разовыми задержаниями, которых — по пальцам пересчитать. И почти всегда без протоколов и штрафов. Полицейские вяло просили их вести себя спокойно на улице, но в конце концов как будто смирились.

„

Выходят и выходят, в конце концов Путина не ругают, Навального не хвалят. К России эти акции вообще отношения не имеют.

Гайки стали закручивать в декабре. Задержали 14 белорусов, собравшихся в центре Питера, — якобы за нарушение пандемических правил. Приехал Центр «Э», хотя с каких пор у нас Центр «Э» занимается ковидом, неясно. «Э» — это экстремизм, а не эпидемия или «Э, что-то вы мне не нравитесь». Но приехали, побеседовали, и выходы прекратились. А в Москве выходили до конца января, хотя уже чувствовалось, что тучи сгущаются.

В январе с Ланой Саванович, координатором белорусской диаспоры, связался знакомый адвокат (очень отдаленно знакомый). И сказал, что ее слушают и просматривают по ключевым словам переписку. Есть такая программа, которая реагирует на ключевые слова.

Лана сказала: «Ха-ха!» Звонит какой-то мужик, несет чушь. Как это можно серьезно воспринимать. Когда она рассказала мне об этом, я сразу вспомнил, как нас запугивали в сентябре, мы с друзьями делали тогда «Партизан-фест» в поддержку репрессированных в Беларуси. Тоже звонил дальний знакомый якобы со связями в силовых структурах и говорил, что нас слушают, что «там» — знают каждый наш шаг. И если мы осмелимся устроить концерт, приедут, всех повяжут и выдернут провода из сети. Ровно такая же схема. С той только разницей, что у нас российские паспорта, а у Ланы — регистрация и не было даже вида на жительство.

В феврале, уже после акций за Навального, она поехала получать этот вид. По телефону ей сказали, что все окей, приезжайте. Основания законные: муж — гражданин РФ, дочка тоже гражданка.

И вот она приезжает в Сахарово. Как раз в тот момент, когда туда свозят со всей Москвы задержанных «на Навальном». «Протягиваю паспорт, девочка отходит и возвращается с округленными глазами: «Вам отказ по линии ФСБ». «Как ФСБ? И что теперь?» Навела справки через знакомых, сказали: «Да, правда. Речь идет об угрозе конституционному строю РФ, ни больше ни меньше. Немедленно уезжайте!». Звоню в «Гражданское содействие» (Минюст признал организацию иностранным агентом) адвокатам, и мне объясняют: «У вас максимум две недели. Эти дела не оспариваются, это ФСБ, бесполезно».

Через неделю она была в Польше. Человек, который видел ее досье, подтвердил: да, Лану действительно мониторили, в ФСБ есть список контактов из ее мессенджеров. Саванович, как они думают, организатор незаконных митингов у посольства Республики Беларусь. Хотя ни разу нигде пикеты у посольства не фигурировали как незаконные митинги. Если незаконные, почему их не разгоняли полгода? Да и на Лану нет в природе ни одного протокола. Но тем не менее.

А вот как это было с Русланом Хазиным. Руслан — инженер-электротехник из Гродно, когда-то работал на предприятии «Гродно-Азот», том самом, где были стачки. В Питере — с 2012-го. И все у него было классно. Хорошая работа, налаженный быт. В политику никогда не лез, не только в российскую, но и в белорусскую тоже. Протестным он стал 9 августа, когда ему не дали проголосовать на выборах и началось насилие в Минске.

В те дни стихийным образом все перезнакомились, и появился чат «Белорусы Петербурга», начались выходы к посольству. Кстати,

„

выходы и протесты для Руслана, как и для Ланы, были вообще не главным. Это только часть активности, и не самая важная. Главное — помощь бежавшим от Лукашенко, материальная и юридическая.

Жилье, документы, трудоустройство.

Я так подробно об этом рассказываю, потому что Руслану, судя по всему, шьют что-то вроде руководства боевой группой по указке из-за заграницы. Единственная боевая акция Руслана — бело-красно-белый флаг над Исаакием. Это было в ноябре. Они с другом встречали очередных беженцев, которые в качестве презента привезли им пятиметровый флаг. Гуляли по центру и решили сделать фотографии на колоннаде Исаакиевского собора. Продолжалось это где-то минуту. Штраф 10 тысяч. И все, потом аж до самого до января было тихо.

А в январе — внимание! — «пришла информация, что нами интересуется МВД Беларуси.

И нам посоветовали на некоторое время утихомириться, не высовываться. Я понял, что у меня слушают телефон, были попытки влезть в телеграм. Какие-то настройки вдруг менялись, которые я не менял. Мы перешли на двухфакторное шифрование, включили максимальную конфиденциальность, стали общаться через включенный VPN. Минимум информации по телефону, основное — при личной встрече».

Это действительно выглядит как конспирация. Ощущение дурацкое: ты вроде бы не делаешь ничего незаконного, а за тобой все равно следят. И, похоже, правда следили:

«У нас во дворе обычно пять-шесть машин. Чужих практически нет. А после 23 февраля появилась какая-то новая. В те дни шли снегопады по ночам, но именно у этой машины всегда были протерты окна, она такая чистенькая по сравнению с другими стояла, как будто только из гаража. И видеорегистратор повернут на мой подъезд».

В те же дни Руслану заблокировали пропуск в «Лахта-центр», где он руководил электротехническими работами. Провели в охранный офис — там ребята хотят с вами поговорить. «А я понимаю уже, какие ребята. Этаж пустой полностью. Ходят два мужичка по коридору. Прошли мимо, один зашел сзади, встал возле выхода на лестницу, второй догнал нас и говорит начальнику охраны: «Свободны». Типа, иди гуляй. А мне в лицо тычет корочками: «Уголовный розыск. Вас не удивляет, что мы вами интересуемся?» Я говорю: «Если уголовный розыск, то удивляет, а если какая-то другая служба, я примерно догадываюсь, о чем вы хотите поговорить».

И стали конкретно интересоваться, как я координирую людей, от кого получаю информацию и задания. Спрашиваю: «А чем наша деятельность вас так раздражает?» — «Вы тут собираетесь по белорусской тематике, а наши это видят и тоже делают митинги, это триггер для протестов, связанных с Навальным». Смысл был в том, что мы подаем плохой пример россиянам. И еще такая фраза была: «Вы боретесь за свою страну и своих людей, а мы — за свою». «За страну или за народ?» — «Понятно, не хотите договариваться. Тогда придется уехать. На вас есть уже уголовное дело». — «За что, какое?» — «Вы же понимаете наши возможности, мы можем это как угодно оформить».

— А был вариант с ними договориться?

— Да, прямым текстом сказали: «Поделитесь информацией, и мы построим диалог». Хотели знать, с кем я связан, как держу связь.

— Они на полном серьезе считают, что есть какой-то заговор, какая-то западная контора, которая управляет протестом?

— Мне показалось, что да. По их версии нами руководит офис Тихановской или какая-то другая организация, я с ней связан и через меня поступают указания протестующим. Эта тема звучала на протяжении двух часов, к ней возвращались буквально каждые десять минут.

— Что было дальше?

— Через три дня позвонили: «Здравствуйте, как у вас дела? Собираете вещи?» На следующий день еще звонок, снова от них: купил ли я билет? И я понял, что ждать дальше опасно. Если через пару дней не уеду, мне помогут. А помогут — это значит депортация в Беларусь, где меня точно не ждет ничего хорошего. Рано утром я собрал вещи и на перекладных, оплачивая все расходы только наличными, доехал до границы с Украиной. Оттуда — в Польшу, у меня была гуманитарная виза.

В истории Руслана, как и у Ланы, — ни одной бумажки, все на словах. Его даже уволили по звонку:

„

«Позвонили из правоохранительных органов, сказали, что надо тебя уволить». Понятно, зачем это делается. Чтобы нельзя было обратиться в прессу, чтобы нечего было оспорить в суде.

И понятно, почему они так напуганы. Перед глазами пример Владлена Лося, юриста ФБК (Минюст признал организацию иностранным агентом), которого в январе вывезли в Беларусь с мешком на голове. А в Беларуси таких людей, как Лана и Руслан, ждут пытки и смерть.

И есть еще одна важная история, на которую все смотрят сейчас. Процесс экстрадиции четырех белорусов: Прилуцкого, Кудина, Шабалюка, Казимирова. Все четверо сейчас в СИЗО, трое в Москве, один в Питере. Всех четверых ждут на родине серьезные сроки за участие в протестах. Они обратились за политическим убежищем к российским властям, но вместо убежища попали в тюрьму.

И Лана, и Руслан пытались и пытаются им помочь. Организовывали передачи, распространяли информацию в СМИ. Наверное, еще и поэтому к ним было пристальное внимание. Более того, они писали депутатам и чиновникам, просили заступиться, и это тоже наверняка вызвало раздражение. Лана и до сих пор не верит, не хочет верить, что российское государство на стороне Лукашенко. Для нее и для многих других все зависит от того, как сейчас поступят с этими четырьмя. Выдадут — все, конец, с Россией все ясно. Не выдадут — значит, не все потеряно. А остальное — мелочи, остальное можно и потерпеть. Белорусы — очень терпеливые люди.

Между тем, прессинг уже идет полным ходом. И это необязательно депортация, способов давления много. «Нашу девушку таскали на Лубянку, — рассказывает Лана, — склоняли к тому, чтобы она подписала бумагу о сотрудничестве. Кто-то выдерживает такое, кто-то ломается. Но я никого не осуждаю, у всех своя мера упертости, завзятости, как говорят белорусы».

— Много таких примеров? Каков вообще масштаб бедствия?

— Я знаю как минимум десятерых, но их наверняка больше. Люди не любят рассказывать про такое. Просто видно: вот человек активен, а вот что-то произошло, и он резко уходит в тень. Как подменили, сразу: «Все-все, никакой политики…» Еще одну девочку предупреждали знакомые, бывшие силовики: «Слушай, ты ходишь по тонкому льду». И такого много, теперь особенно.

Новый кейс — дело двух девушек, которые фотографировались с бчб-флагом 31 января. Насте М. и Ларисе Н. присудили в феврале штраф 10 тысяч, но это бы еще полбеды. Уже во время суда их предупредили, что могут быть проблемы с миграционными службами. И не соврали. Настя поехала в Сахарово подавать на вид на жительство, ее сразу же пробили по базе и даже документы не взяли. «Решите сначала свои проблемы с МВД» — «А что такое?» — «А у вас 40 лет запрета на въезд в РФ». 40 лет. До 2061 года. За фотографию.

„

Страшные люди белорусы, опасные. Но вопрос, почему за них так ретиво взялись именно сейчас, а несколько месяцев до этого почти не трогали. Видимо, дело в Навальном.

У кого-то наверху крепко засела мысль, что силы зла пытаются реализовать в России белорусский сценарий. Беларусь — равно Навальный. Звучит бредово, и можно было бы посмеяться, если б не десятки людей, которых выгоняют из страны, запугивают, прослушивают.

А главное, что все это абсолютно бессмысленно. Сколько денег тратится зря, сколько времени, сколько сил. За прошедший год ковид научил людей, что многие вещи, почти все, можно делать в интернете, а не вживую. Договариваться с адвокатами и собирать помощь репрессированным из Варшавы не сложнее, чем из Питера и Москвы.

А в каком-то смысле даже проще: точно знаешь, что за тобой не придут. Ютуб-каналы, телеграм-каналы, стримы — все это остановить невозможно. Чему быть, того не миновать. Только вот обидно, что Россия в этой истории выступает в роли полицейского цербера. Это явно не улучшает наш имидж.

Лана так и сказала мне:

— Цели, которую хотели достичь, они не достигли. И не достигнут, я думаю. Сначала, конечно, был шок, но когда приехала в Варшаву, я вздохнула свободно, руки развязались. Пока я здесь, мы уже собрали деньги на то, деньги на это, помогли тому, сделали это.

— А как же борьба с режимом?

— А мы не шатаем режим и никогда не шатали. Мы помогаем тем, кто от него пострадал.

 https://novayagazeta.ru/articles/2021/03/10/40-let-bez-prava-vezda-v-stranu