Правозащитница, которая считает, что в Беларуси нет политзаключенных, кто она?

На днях российское информационное агентство Sputnik опубликовало громкое заявление некой белорусской  правозащитницы о том, что в Беларуси нет политзаключенных. Его сделала Алена Красовская-Касперович, руководитель малоизвестной организации "Регион 119".

"Мы не оцениваем преступление ни с точки зрения этики, ни с точки зрения Уголовного кодекса. Если человек совершил преступление, это его вина. Мы следим за тем, чтобы его права не нарушались", — заявила Красовская российскому агентству. 

Довольное странное заявление для человека, который называет себя правозащитником. Поскольку оно подразумевает, что права гражданина в принципе не могут быть нарушены на стадии задержания, предварительного расследования и судебного процесса. И "раз задержали, значит, было за что". 

Пенетенциарная система прогрессирует, говорит госпожа Красовская, в ней перестали бить и стали лучше кормить. Незаконные приговоры встречаются, "но редко". А политических заключенных и вовсе нет.

"Все люди, находящиеся в местах лишения свободы, совершили какое-либо уголовно наказуемое преступление. У нас нет человека, который вышел с плакатом, и его посадили в тюрьму, потому что у него такие политические взгляды. Это либо порча имущества, либо драка, либо что-то еще. Всегда есть конкретная статья, по которой человек сидит", — уточнила Красовская.

Кто же она такая, правозащитница, делающая эти неожиданные заявления?

Была такая организация — "Платформа", которая занималась мониторингом ситуации в тюрьмах и защитой прав заключенных, созданная в 2011 году Андреем Бондаренко и Михаилом Жемчужным. Работала в ней и Алена Красовская-Касперович, являясь заместителем директора. 

До этого Красовская-Касперович, как писала "Народная Воля", работала медицинской сестрой в Республиканской больнице ДИН МВД РБ, которая находилась на территории ныне ликвидированной исправительной колонии №1 (г. Минск). Утверждает, что, столкнувшись с реалиями белорусского пенитенциарной системы, приняла решение работать в области защиты прав заключенных. Весьма вероятно, что причиной этому стала смерть мужа. Елена познакомилась с ним, когда тот был осужден на 18 лет за убийство. Причем это была не первая судимость. Поженились, когда до воли мужу оставалось более 15 лет. Но из-за решетки он так и не вышел. Через некоторое время его нашли повешенным в штрафном изоляторе...

Излишне упоминать, что деятельность "Платформы" белорусским властям была не по душе, они всегда ей препятствовали. Участники организации регулярно подвергались преследованиям. В итоге Андрей Бондаренко оказались в тюрьме, получив немалые сроки по уголовным делам. 

"Платформу" возглавила Алена Красовская-Касперович. И... случилось чудо. Власти вдруг полюбили "Платформу" — позволили даже посещать тюрьмы и колонии, чтобы ознакомиться с ситуацией на месте.

Странным образом, тут же изменились заявления и отчеты от лица "Платформы". Система улучшается, в тюрьмах не бьют, лучше кормят, незаконные приговоры редки и т.д. Одним словом, есть отдельные недостатки и перегибы на местах, но в целом все хорошо. 

"Белорусский Партизан" попросил Андрея Бондаренко, недавно вышедшего на свободу, прокомментировать заявления своей бывшей коллеги. 

"Мне бы хотелось, чтобы я никогда не читал этого интервью. Просто "развидеть" его. Красовская — это провокатор, и на сегодняшний день ни одна правозащитная организация не воспринимает ее как правозащитника, а ее мнение не имеет никакого веса ни внутри страны, ни за пределами. Максимум, что мы можем усмотреть из подобных заявлений —  позицию власти относительно политзаключенных", — сказал Бондаренко.

По его мнению, Красовская озвучивает доведенную до нею информацию, которая согласуется с "линией партии".  

"С одной стороны, ничего нового в этом нет, но с другой, я хотел бы обратить внимание на то, как власти старательно уходят от тематики политически мотивированного преследования: "…в Беларуси содержат тех, кто совершил уголовно наказуемое преступление по конкретной статье…". Вот вам и ответ на то, каким образом фабрикуются и будут фабриковаться уголовные дела в отношении активистов — путем фальсификаций уголовных дел. Мы уже давно отмечаем, что власть искусно использует УК, чтобы обойти европейские критерии, позволяющие признавать человека политзаключенным. И эта практика сегодня широко внедряется, в том числе и на примере "Белого легиона", — добавил Андрей.

Правозащитник также рассказал, каким образом Алена Красовская-Касперович возглавила "Платформу" и что случилось потом. 

"Она заняла пост главы организации, когда меня арестовали. Но поначалу продолжала нашу деятельность в том же ключе. После того, как я ознакомился с материалами своего уголовного дела и мне стало понятно, что за всеми этими провокациями в отношении меня (а затем и Миши Жемчужного) стоит Красовская, о чем я сказал и ей, то она перестала скрывать свою "принадлежность".  

Из ее официальной версии следовало, что она сходила к Шуневичу на прием (ну конечно, что же тут сложного), и тот так проникся ее речами, что разрешил ей посещение мест лишения свободы. Как потом оказалось, это была долгоиграющая комбинация. В мае 2015 Беларусь отчитывалась в Совете ООН по правам человека и представитель ДИН заявил, что согласно мониторинга "Платформы" в МЛС соблюдаются все права и никаких нарушений нет. Затем она стала и вовсе цинично высказываться в отношении политзаключенных, и я из шкловской колонии направил заявление, что ее временное руководство дискредитирует "Платформу", а ее заявления не отражают мнения нашей организации. Сразу после этого она ликвидировала "Платформу" и открыла "Регион 119". Самое смешное, что когда она заявила, что в тюрьмах никого не бьют, в СИЗО Витебска избили Жемчужного, а меня в Бобруйске....", — рассказал Бондаренко. 

В целом он оценил деятельность Красовской-Касперович как "отличный проект спецслужб". И добавил, что "будь она умнее, мы бы сегодня плакали".

По словам правозащитника, Красовская уничтожила сайт организации, соцсети, почтовые ящики, закрыла все представительства. Это значительно затрудняет ее возвращение к жизни, однако, как говорит Бондаренко, "мы живы и скоро заявим о себе".

https://belaruspartisan.by/politic/378107/

Мирные перемены говорите? Понять, простить, заставить думать? Продолжайте мечтать, это гораздо приятнее, чем осознать реальность...

В 1999 меня начали настойчиво приглашать в КГБ. Я был тогда молодым и глупым, что гораздо хуже интеллигентным. С пафосом ответил, что если им что-то нужно, то пусть вызывают повесткой или приезжают и задерживают. Мне передали приглашение через начмеда больницы: "Сходи, они достали звонить. Тебя именно приглашают, а не вызывают." Начмеда я очень уважал, он был выдающимся психиатром. Когда он выпивал, то начинал вспоминать как к нему привозили на освидетельствование совсем молодого Лукашенко, а он его отпустил. После этого он всегда впадал в тоскливое состояние и спрашивал: "Как можно было госпитализировать человека, если он не представлял непосредственной опасности для себя и окружающих?" Обращался он к тем, кто был рядом. Хотя по моему спрашивал он себя. "Но если бы я его тогда положил, эта скотина не стала бы президентом", повторял он и пил дальше...
В КГБ я пошёл, предварительно созвонившись и назначив встречу. Ничего особенного внутри не было, всё обычно и очень бюрократично. Та же мебель и атмосфера что и везде. Единственное отличие заключалось в том, что пришлось ждать внизу, около сонного охранника, пока за мной не спуститься дядька, с которым мы говорили по телефону. Поднялись в его кабинет, он представился, фамилию не помню, но звание было то ли майор, то ли подполковник. Среднее звание, не лейтенант или капитан, но и не полковник. Там вообще всё было среднее.
Минут 30-40 проговорили за жизнь, политику, страну и происходящее. Своего отношения к Лукашенко я не скрывал, хотя от того чтобы рассказывать о том, что практически все психиатры в Беларуси считают его психопатом, воздержался. К моему удивлению, на все мои явно оппозиционные высказывания, его реакцией была откровенная скука. Он выполнял то ли ритуал, то ли инструкцию.
- Не хотите ли перейти на работу к нам?
От этого вопроса я чуть не свалился со стула. Это было то, чего я ожидал от визита менее всего. Я думал о том, что меня будут бить, угрожать, может быть попробуют вербовать.
- Вы имеете в виду, что хотите сделать из меня сексота?
- Нет, не это, несколько даже брезгливо поморщился то ли майор, то ли капитан. Просто перейти к нам работать, совершенно открыто и легально.
Как сейчас пишут, у меня случился разрыв мозга. Но тогда я не знал таких слов, и среагировал как бобруйчанин, скорее с иронией.
- И что я от этого буду иметь?
Дядька иронии не понял, а воспринял вопрос буквально и стал звонить в бухгалтерию. Ему диктовали, он записывал цифры в столбик - оклад, надбавка, должность, звание, премия, пайковые. Пайковые поразили меня в самую пятку. Как так, врач или учитель живут и не получают пайковых? Как же они питаются? Потом мне сообщили что через столько-то лет, мне добавят за выслугу столько, а потом столько. В качестве печеньки, мне пообещали неограниченное финансирование на "повышение квалификации". Скорее всего врут подумал я. Кстати вся сумма внизу столбика, вовсе не была уж очень высокой. Получалось примерно в два с половиной раза больше, чем я зарабатывал в больнице.
В этот момент мне стало интересно и я задал вопрос а зачем им вообще я? Вроде как данных о том, что сотрудники КГБ массово сходят с ума, у меня нет. Что я буду у них делать?
- Прежде всего работать с личным составом, не только у нас, но и у тех, кому мы помогаем. Также, нас интересует лучше понимать некоторых людей, которые могут влиять на развитие ситуации. В этом вопросе, вы можете быть полезны.
Отказывать сразу, я счёл неразумным, потому спросил, могу ли я подумать над предложением? Мне ответили что конечно могу, всунули в руки пыльную, очень плохого качества печати анкету, которая поразила меня размером, там было что-то около 30 (тридцати) страниц. Дома я пытался её читать и офигевал, на некоторые вопросы без консультации с бабушкой, я бы не смог ответить, даже если бы пылал страстью присоединиться к наследникам железного Феликса в их служении.
Я никогда больше им не звонил, как и они мне. Но простой здравый смысл говорит, что на эту ставку, они всё же кого-то нашли, так или иначе. Возможно не психиатра, возможно психолога или психотерапевта.
Почти два десятилетия, этот кто-то "работал с личным составом", ездил повышать квалификацию, скорее всего защитил диссер. Наверно этот кто-то, сейчас уже полковник. Наверное он не один.
Тут в фейсбучеке, с большего интеллигенты пишут много умных и гуманистических слов об ОМОНе, о бойцах спецподразделений, пытаются их понять, простить и найти дорогу к их сердцам. Господа, это наивный и детский лепет. Бойцам спецподразделений промывали мозги и формировали их мировоззрение почти двадцать лет профессионалы, делали это не при каком-то случайном контакте или на акции, а каждый день, разрабатывая и совершенствуя программы, отслеживая результат, вводили критерии качества и эффективности. Регулярно ставили полевые эксперименты на акциях оппозиции. Вы думаете все эти тихари только нас пишут на свои бесконечные видеокамеры? Так ведь и их они пишут, возможно даже больше чем нас. Мы что? Просто толпа, подавляющее большинство из которой побежит после первых нескольких очередей, так или иначе. Подавляющим это большинство станет в самом прямом смысле этого слова. А вот чтобы те, кого натаскивают в случае крайней нужды эти очереди дать, их дали а не стали думать, чтобы они действовали как машины, а не впадали в рефлексии, вот это для них важно, за этим надо следить и проверять. Что ещё важнее оценивать и совершенствовать.
Бросьте писать глупости - понять, простить, посеять сомнения, заставить думать и сомневаться. Перестаньте нести наивный лепет о "милиции с народом". Никто из тех, кто выходит на Плошчу или Проспект для них не народ. Вы все враги, причём именно враги народа, а не просто их личные. Народ для них, это некая абстракция, олицетворенная в президенте. Они же сами, это особая каста, скорее даже орден выполняющий миссию, даже Миссию. Они избранные, неподсудные, стоящие над законом и не ограниченные им. Их слишком давно, старательно и технологично создавали, даже не мышцы, оружие, снарягу или головы пригодные для ломания кирпичей. Прежде всего им создавали картину мира в этих головах. Возможно ли изменить их ментальность? Теоретически да, если сменится власть и их всех отправят на некий курс типа денацификации. Практически навряд ли. Боюсь что соблазн сохранить столь удобный инструмент будет слишком велик, чтобы его смогла преодолеть любая следующая власть, как бы она себя не называла.
Их слабость ровно в том же, в чём и их сила - в абсолютной уверенности в безнаказанности. Они привыкли, что могут делать всё что им прикажут, может быть даже немного больше и ни с кем из них, или из тех кого они знают, ничего за это не случится. Как только они начнут получать отпор, их картина мира сразу начнёт разрушаться. Те, кто их программировал прекрасно об этом знают. Именно поэтому, не дать людям собраться, особенно людям злым, совсем не такая глупая идея, как пишут многие. Именно поэтому Лукашенко пугают даже призраки "боевиков", существующих только в его болезненной психике.
Мирные перемены говорите? Понять, простить, заставить думать? Продолжайте мечтать, это гораздо приятнее, чем осознать реальность...
Дмитрий Щигельский

Мешавшего продавать спайс милиционера упекли в тюрьму на 11 лет

Ключевым свидетелем по делу бывшего сотрудника ОМОН Дениса Купреенко был оперативник ГУБОП Константин Денисевич, который сейчас и сам находится на скамье подсудимых — по громкому "делу семнадцати".

Проходящего по громкому «делу семнадцати» бывшего оперативника ГУБОП Константина Денисевича обвиняют в том, что он «крышевал» наркодилеров в Минске: делал по их просьбе экспертизы в лаборатории, убирал с их пути не только конкурентов, но и бдительных правоохранителей, которые задерживали торговцев спайсом. Одним из таких бдительных правоохранителей был Денис Купреенко, пишут "Белорусские новости".

В однокомнатной квартире, где Денис жил с родителями, висят его фотографии в форме, дипломы и грамоты об отличной службе.

«После колледжа, он сам написал заявление, чтобы его забрали в армию, — рассказывает Дмитрий Купреенко, отец Дениса. — Попал в часть 3214 (спецназ МВД. — ред.). Отслужил, и ему предложили остаться. Два года отработал в части».

«По службе его характеризовали только с положительной стороны, — отмечает мать парня Ирина Купреенко. — Он участвовал во всех соревнованиях. Даже на параде, когда приезжал президент, выступал перед ним на площади. В феврале министр вручил нам благодарственное письмо за хорошую службу сына. А в апреле (2013 года. — ред.) его назвали бандитом».

В феврале 2015 года Денис и еще двое сотрудников ОМОН были приговорены к длительным срокам заключения. Купреенко признали виновным в грабеже, разбое, похищении человека, превышении власти и получении взятки. Итог — 11 лет колонии.

Перед увольнением предложили за деньги замять дело

По версии следствия, Денис вместе с товарищами самовольно задерживал торговцев спайсом, забирал у них товар, вывозил лес и угрожал пистолетом. Задержания были самовольные, иногда в выходной день.

Это было время, когда многие спайсы считались легальными. Распространителей задерживали, забирали в участок, но после проведения экспертизы были вынуждены отпускать на свободу.

«Денис говорил, что очередь за наркотиками стояла, как за хлебом. А так как он был при погонах, не мог пройти мимо. Рассказывал: «Я их задерживаю, привожу в опорник, их оформляют, а через час они опять стоят на том же месте», — вспоминает мать парня. — С ним парень служил, который подсел на спайсы и в итоге умер. Он эти наркотики просто ненавидел».

По одному из эпизодов в материалах дела отмечается, что Купреенко сразу после задержания наркодилеров позвонил своему командиру. Тот приказал доставить нарушителей в РОВД.

Выходит, начальство знало, пусть не обо всех, но о некоторых попытках молодых сотрудников «навести порядок». Почему не остановили?

«Никто с ними беседы не проводил, — говорит отец Дениса Купреенко. — Они ведь думали, что действуют в интересах закона, хотели, как лучше. В суде один из начальников ОМОН сказал, что ребят якобы сгубили большие деньги. Но на нашего Дениса повесили взятку 100 тысяч рублей, это же просто смешно! А командир роты, где служил сын, сказал: «Такого парня, как Денис, я не встречал. Если его оправдают, я буду просить, чтобы он вернулся ко мне работать».

Сотрудники ОМОН, конечно, могут задержать человека и вне службы. Но в таком случае должен быть составлен рапорт, протокол задержания, протокол личного обыска. Понятно, что ни Денис, ни другие обвиняемые по делу этого не делали. На вопрос судьи, почему, последовал ответ: «Не хватило опыта». Хотя в органах ребята служили не первый день.

Уголовное дело против них было возбуждено в августе 2013 года. Написать заявление на увольнение их попросили еще в апреле.

«Сказали, что вы, ребята, залезли не туда, куда надо, — вспоминает мать Купреенко. — Мы тогда и подумать не могли, что наш сын перешел дорогу Денисевичу и его людям. Предлагали ведь заплатить, чтобы замять дело. Но сын сказал: я ничего не нарушал, платить не буду, потому что и дальше будут шантажировать. И уехал домой, в Бобруйск».

Здесь его через несколько месяцев и задержали. Приезжал сам Денисевич с бойцами «Алмаза».

«Он говорил им, что Денис — наркоман, опасный преступник, — вспоминает Дмитрий Купреенко. — А ребята из «Алмаза» поверить не могли. Говорили: «Да ладно, мы же вместе служили! Он же нормальный парень».

Закрыть вопрос за деньги предлагали не только Денису, но также Богдану Жакуну, еще одному фигуранту дела. Его приговорили к 9 годам колонии.

«Когда Богдан уже был в СИЗО, предлагали за 50 тысяч долларов замять дело, — вспоминает его супруга Илона. — Конечно, у нас таких денег нет. Да и за что платить? Да, может быть, ребята не оформили задержание, может быть, преступили закон, но они никого не похищали и пистолетом не угрожали. Богдан — нормальный семейный мужик, ему проблемы не нужны были. Он сам бы не трогал этих распространителей, это была инициатива напарника (Ксензова, скрылся от следствия. — ред.). По-хорошему, он, конечно, должен был доложить о задержании, но сработала солидарность, не сдал своих. А в итоге сам поплатился. Сейчас, конечно, у него разочарование, хотя раньше работа ему очень нравилась, и он всегда был на хорошем счету».

Денисевич оказался в одной камере с Купреенко

Константин Денисевич был тем самым оперативником, который разрабатывал дело Купреенко. Из материалов дела следует, что 22 апреля 2013 года в ГУБОП поступила информация, что в Минске несколько человек под видом сотрудников ОМОН задерживают и угрожают продавцам «незапрещенных курительных смесей». Однако оперативное сопровождение (то есть слежка и прослушка, которую вешали на распространителей) началась еще 12 апреля.

Потерпевшие не сразу написали заявление на обидчиков, да и побои снял только один распространитель — у него зафиксировали легкие телесные повреждения. Он также предоставил оперативникам фото и аудио, как их задерживают сотрудники ОМОН в гражданском. Снимки сделал знакомый распространителя, но следствие так и не установило, что это был за человек, в суд его также не вызвали.

О том, как торговцы спайсом по указанию «сверху» писали заявления на конкурентов, давали против них показания и превращались в потерпевших, звучало и на процессе по «делу семнадцати».

«Когда сын задержал первых распространителей и вез их в участок, они ему сразу сказали: «Ты не знаешь, с кем связался. За нами стоят такие люди, что тебе несдобровать», — вспоминает слова Дениса его отец. — На суде вину никто не признал. Да, ребята не отрицали, что задерживали этих торговцев, что вывозили их за город. Но насилие никто не применял и пистолетом не угрожал. Просто хотели, чтобы «точка» хотя бы немного без них постояла».

Ключевым свидетелем по делу был Константин Денисевич. Правда, на суде он изменил свои показания.

«Сначала его всё не могли вызвать в суд, — говорит Дмитрий Купреенко. — Судья даже сказала, что он, мол, уехал в Россию, поэтому доставить его невозможно. Но мы точно знали, что он задержан и находится в Беларуси. Его же подсаживали в камеру к Денису! Сын сразу же написал начальнику СИЗО, ведь это нарушение. После этого его перевели в камеру к другому обвиняемому. Тот парень, к сожалению, не подал жалобу».

«В камере был Денис и еще один оперативник, по другому делу, — говорит Ирина Купреенко. — Он дружил с Денисевичем, они соседи по даче. Поэтому когда и его привели в эту камеру, то парень ему сказал: «Я бы тебе руку не подал, если бы знал, как ты наших ребят подставляешь». А Денисевич просто плакал и говорил: «Денис, извини». И на суде он действительно рассказал правду — что никаких похищений не было, что распространители работали на LegalMinsk (интернет-магазин по продаже спайсов. — ред.). Но суд не принял это во внимание».

В приговоре отмечено, что показания Денисевича о том, что он ранее оговорил обвиняемых, признаны несостоятельными, поскольку на день допроса свидетель сам находился под следствием. Кроме того, содержался в одной камере с обвиняемыми.

Распространители спайсов требовали выплатить им компенсацию

Некоторые из потерпевших по делу Купреенко дали показания и по «делу семнадцати» — как свидетели. Родители Дениса говорят, что в суде они вели себя нагло, все время требовали деньги.

«Потерпевшие нигде не работали, некоторые состояли на учете у нарколога, — отмечает Ирина Купреенко. — При этом они рассказывали, что снимают квартиры по 350 долларов, на «Вольво» разъезжают. А мой сын работал и получал пять миллионов, мы ему помогали! Нет машины ни у нас, ни у Дениса».

«Они все время требовали денег, — вспоминает Дмитрий Купреенко. — Один прямо говорил, мол, на точке в день миллион зарабатывает, пятый день ходит в суд, поэтому мы как родители должны ему компенсировать заработок».

Родители Дениса в итоге заплатили 8 млн рублей потерпевшим за курительные смеси.

«Наше дело не единственное, — говорит Ирина Купреенко. — Сослуживцы Дениса задержали распространителей, посадили в троллейбус и завезли в опорник. В итоге этих торговцев освободили, а милиционерам дали по 9 лет за похищение, грабеж и еще целый ряд статей. Пачками сажали тех, кто мешал продавать спайс».

«Когда последний раз ездили к сыну, встретили там парня, который делал экспертизы по наркотикам, — вспоминает Дмитрий Купреенко. — Денис ему говорит: «Дима, объясни моим родителям, как так получилось — ты делал экспертизы, а сам сюда попал». Просто анекдот!»

И сам Денис, и его родители пристально следят за процессом по «делу семнадцати». Они надеются обжаловать приговор в Верховном суде.

«Может быть, наш сын где-то нарушил закон, превысил полномочия, — признает мать. — Но он не совершал того, что на него повесили: грабеж, взятки, похищения. И он не заслуживает такого сурового наказания. Для него всегда было слово начальника — закон. Он свято верил, что милиция должна бороться с беззаконием. Вот с такими продавцами наркотиков, которые убивают людей! Сейчас он, конечно, во всем этом разочаровался. Но мы надеемся на отмену приговора».

http://www.belaruspartisan.org/life/357279/