Экс-боец спецотряда МВД Беларуси, признавшийся в соучастии в убийствах критиков Лукашенко, рассказал DW, как изменилась его жизнь после интервью, и ответил на слова Павличенко, что он якобы пил и сидел в тюрьме.
В Беларуси бурно отреагировали на интервью DW с Юрием Гаравским, называющим себя бывшим бойцом специального отряда быстрого реагирования (СОБР) внутренних войск МВД РБ. Он рассказал, что в 1999 году по приказу основателя СОБРа подполковника Дмитрия Павличенко участвовал в похищениях и убийствах оппозиционных политиков, добивавшихся отставки Александра Лукашенко. Это были экс-глава МВД Юрий Захаренко, экс-глава Центризбиркома Беларуси Виктор Гончар и бизнесмен Анатолий Красовский.Павличенко отрицает причастность СОБРа к не раскрытым до сих пор исчезновениям. В ответ на признания Гаравского в комментарии TUT.BY он заявил, что в 1999 году тот не служил, а отбывал наказание за вымогательство, и обвинил его в пьянстве. Чуть позже он забрал свои слова обратно, заявив, что все перепутал и вообще не помнит такого бойца. DW спросила Юрия Гаравского о его собственной реакции на публикацию и попросила прокомментировать обвинения во лжи.
DW: Какие чувства у вас вызвала публикация интервью и фильма с вашим участием?
Юрий Гаравский: Камень упал с души. Теперь я могу дышать полной грудью и до конца уже идти показывать, что совершала власть по приказу Лукашенко. По-любому он был в курсе всех этих событий, по-любому.
— Вы попросили убежища в европейской стране. Как повлиял выход фильма на отношение к вам в общежитии для беженцев?
— Ко мне и так здесь хорошо относились, потому что я не нарушаю законов, учу язык, работаю, то есть меня с положительной стороны характеризуют. Но после выхода фильма и интервью администрация стала ко мне еще лояльнее. Мне сказали, что теперь осталось только ждать (решения по ходатайству о предоставлении убежища. — Прим. ред.).
— Какой была реакция ваших знакомых и друзей?
— Для моих близких и знакомых это было как холодный душ.
— В ответ на ваш рассказ о причастности СОБРа к убийствам Захаренко, Гончара и Красовского Дмитрий Павличенко сказал, что вы были плохим солдатом, занимались вымогательством и в пьяном виде попали в автокатастрофу. А когда журналисты позвонили ему во второй раз, он уже заявил, что все перепутал и никакого Гаравского не помнит. Как вы можете это прокомментировать?
— Я не знаю, почему Павличенко так отнекивается от меня. Но я вам могу сказать одно. Я начинал проходить срочную службу в войсковой части 3214, в третьей роте первого батальона. На тот момент первой ротой в батальоне командовал именно Павличенко. Потом он ушел на повышение в главк в/ч 5448, и командиром стал старший лейтенант Микша. Под его командованием я отслужил срочную службу и весной, в мае месяце, я к Микше подходил и говорил: «Дмитрий Евгеньевич, у меня на гражданке перспектив особых нет, можно я у вас останусь здесь в части?» Он сказал: «Да, подойди к Павличенко».
Так я познакомился с Павличенко, он мне сказал оставаться. И с того момента мы с ним начали общаться. Естественно, он наблюдал за мной, за моими поступками, как я физически подготовлен, морально устойчив, какие у меня данные.
По поводу того, что я бухал: я никогда в жизни не напивался так, чтобы не помнить ничего. Я категорически (плохо. — Прим. ред.) отношусь к спиртному, потому что когда я перепиваю, у меня начинаются «вертолетики», я начинаю обнимать «белого друга» — то бишь унитаз, мне становится плохо. Я один раз попробовал, запомнил эти ощущения и не хочу повторять. Так что я непьющий, и то, что я бухал неделями, — это все неправда.
— А что насчет слов Павличенко, что вы попали в автокатастрофу в пьяном виде, в то время как вы говорите, что это было покушение?
— Я не мог в пьяном виде садиться за руль, это раз. Я работал у людей, ехал на служебной машине, там дорога поворачивала вправо. И в меня на скорости влетела фура. Последствия вы знаете — трепанация черепа, перелом позвоночника, перелом вертлужной впадины ноги.
Моя бывшая жена позвонила одному из людей в отряде, сказала, мол, Юра попал в автокатастрофу. В тот же день Павличенко приехал с главврачом госпиталя МВД. Там же, в 9-й больнице (в Минске. — Прим. ред.), собрали консилиум врачей, но ждали окончания операции. И когда операция закончилась, заведующий детской неврологией сказал: «Он нетранспортабельный, поэтому остается здесь, в 9-й больнице на Семашко». И я остался под контролем, скажем так, структуры сверху.
— Павличенко также сказал, что вы якобы были осуждены за вымогательство. Это правда?
— Уголовное дело было.
— Но ведь до этого вы говорили нам, что не были осуждены.
— Я тогда решил умолчать об этом. Но сегодня вижу, что всю мою жизнь, все белье выворачивают наизнанку.
— Что именно произошло?
— Я и Будько подъехали к знакомым Павличенко по его просьбе, сказали, что мы от него. Они нам объяснили всю ситуацию, ну и мы начали разбираться. Там люди должны были, грубо говоря, 25 тысяч долларов. Они в ответ написали заявление, что у них вымогают деньги, и нас арестовали. Но нас выпустили, дело передали в военную прокуратуру, и оно дошло до суда. По суду всем предпринимателям были даны сроки. Владимиру Будько дали три года химии, а мне — четыре года.
— Где и как вы отбывали срок?
— Я бы не хотел об этом говорить. Но самое главное — приговор был вынесен в 2001 году. После убийств.
— Еще раз: в 1999 году, когда исчезли Захаренко, Гончар и Красовский, вы сидели в тюрьме, как говорит Павличенко?
— В 1999 году в тюрьме я не сидел. В моем военном билете стоит: 15.07.1998 года принят на военную службу по контракту командиром в/ч 3214, номер приказа 134 от 15.07.1998. И в похищениях я участвовал как контрактник первой роты в/ч 3214. То есть СОБРа как такового (во время похищений политиков. — Прим. ред.) еще и не было, он был создан задним числом после ранения одного из бойцов. И меня в него зачислили.
— Большой резонанс вызвала найденная журналистами фотография газеты «СБ. Беларусь сегодня» 2017 года, подтверждающая, что вы и Павличенко были знакомы. На ней изображены торжественные мероприятия по случаю 20-летия ассоциации ветеранов подразделений спецназа «Честь». У трибуны там стоит Павличенко, а вы — в третьем ряду.
— Туда пригласили ветеранов, которые были на хорошем счету. Всего ветеранов в ассоциации, может, около тысячи. Но есть те, кто на очень хорошем счету, и их приглашают и даже вручают подарки. Мне тоже вручили. Должны быть еще фотографии (оттуда. — Прим. ред.). В тот день мы были на трибуне, а на плацу были показательные выступления седьмой роты войсковой части 3214. Нас фотографировали, когда большая часть ветеранов стояла на трибуне перед плацем. (На этой фотографии. — Прим. ред.) я тоже есть.
— В интервью вы говорили, что не чувствуете себя в безопасности, даже находясь в Европе. А что сейчас, после выхода публикаций?
— Естественно, я стал больше бояться. Я понимаю, что нахожусь здесь под защитой. Но, допустим, я выезжаю куда-то в другой город — мало ли что может случиться. Тем более что я связываюсь со своими родными по телефону — понятно, что телефон мой знают и уже знают, где я нахожусь.
Читать полностью: https://news.tut.by/society/665803.html?fbclid=IwAR0zj_uM37REf-EWDz2hdSi8TdYKrx31QnBDO9WrtvEZcs3lZG5MAAqhtIY
Читать полностью: https://news.tut.by/society/665803.html?fbclid=IwAR0zj_uM37REf-EWDz2hdSi8TdYKrx31QnBDO9WrtvEZcs3lZG5MAAqhtIY
