В специальном проекте «Радио Свобода» о проблемах МВД своими наблюдениями поделился бывший капитан милиции из Могилева Александр. С 2016 г. он работает таксистом.
— После школы я собирался идти в армию, но мне посоветовали поступить в Могилевский институт внутренних дел. Я подумал: чем плохо? И два года отучился по специальности «Оперативно-розыскная деятельность». У меня была благодарность от Шуневича. За авторскую песню про службу. Я из патриотических чувств и гордости за державу написал ее, когда учился в институте. На тот момент я еще многого не знал об истинной милиции.
После выпуска, на службе, я начал понимать отношение народа к милиции. О чем можно говорить, когда люди решают какие-то спорные вопросы и стараются обходиться без милиции.
Я пошел отрабатывать на район. Три с половиной года прослужил в районном управлении внутренних дел. За все время работы – сплошной негатив. Работа была интересная, я вел наркотики и педофилию. Но потом ты приходишь к начальнику, и тебе говорят, что плохо работаешь. И если ты что-то предлагаешь, тебя никто не слушает. Неважно, что ты пытаешься работать по закону, по инструкциям. На районе решает господин начальник управления внутренних дел. Все по его воле.
Для меня было шоком, что унижения сотрудников — это норма в милиции. Если что-то неправильно сделал – скажи, объясни. Но я выслушивал публичные оскорбления перед всем личным составом управления. Это под 100 человек.
О МАССОВЫХ ФАЛЬСИФИКАЦИЯХ В ПРОТОКОЛАХ
Я уволился из-за невыносимых условий работы. И таких, как я, очень много. Колоссально много молодежи уходит из милиции. Хотя ребята туда идут не самоутверждаться. Когда ребята поступают в институт или академию МВД, они хотят быть полезными обществу. Как в кино показывают — ловить бандитов. Тех, кто мешает спокойной жизни.
А потом ты приходишь, и тебе приказывают фальсифицировать административные дела. «Палочная система» — большой порок системы МВД. Вот взять страны Европы. Если в районе нет событий, то браво полиции, она хорошо выполняет свою работу. Если у нас на участке нет выраженных преступлений по показателям, значит, милиция плохо работает. Тебя лишат премии, вынесут выговор. Я не говорю о моральных репрессиях.
Например, план по пешеходам без фликеров. Все силы бросают, чтобы выполнить показатель. Составляют рапорты, старшие их систематизируют и докладывают в Минск.
Конечно, нельзя напрямую говорить, что милиция продуцирует правонарушения. Ибо преступления есть всегда. Они случаются каждую секунду. Но бывают такие моменты, когда у участкового хорошая обстановка на районе. Он со всеми поддерживает хорошие отношения, у него чисто. Люди его уважают. А ему говорят — с твоего участка нет показателей по самогону. А если их реально нет, откуда их взять? Разумеется, где-то в частном секторе это может быть. Но мы в городе. Здесь одни многоэтажки. Откуда здесь самогонщики? Но есть приказ от начальника, и сотрудники фальсифицируют дела, чтобы не лишиться премии.
Они находят человека, имеющего судимость. Ему нечего терять. Бывшие зэки или аморальные типы. Милиционер ему говорит: «Я тебя не буду прессовать, но давай приму тебя с самогоном и состава протокол». Оформляется такая липа, и статистика выполняется.
ОБ УРОВНЕ ПОДГОТОВКИ
Меня шокировала профессиональная подготовка в милиции. То есть – ее отсутствие. Знаете, сколько у нас было огневой стрельбы? Один-два раза в квартал по три патрона. Проводит занятия замполит, который сам не попадает в мишень. Если кого нет, за них расписались, что они тоже стреляли. Известно, что начальник РОВД в курсе дела. Но почему руководству выгодно, чтобы у него работали непрофессиональные люди? Это странно.
Нет нормальной медицинской подготовки. За рубежом у полицейских уровень доврачебной подготовки – как у квалифицированных врачей. Так и должно быть. У нас этому не учат. Вместо практических занятий мы ежемесячно пишем темы на занятиях по идеологии.
Это так называемые дни информирования. В первый четверг месяца ты приходишь на работу в 8 и до 12-й пишешь конспекты, под диктовку замполита. А потом приедет проверка, как в школе, и будет просматривать конспекты. Если у тебя не будет хотя бы одной темы или вырезки из газеты – минус премия.
Проверяющие и служба личной безопасности – это такие заградотряды, отряды СМЕРШ НКВД. Они работают не для того, чтобы защищать сотрудников, а чтобы надрать их сильнее. Любым способом. Чтобы показать свою потребность. Ведь у них свои «палки» — свои планы на раскрытия и выговоры.
Вот кого надо сокращать в милиции. Проверяющих и РОВД всех уровней с ненужными должностями. Ведь эти ребята только усложняют жизнь обычных сотрудников, которые пытаются хорошо делать свою работу. С одной стороны, нужно следить за порядком, с другой — писать бесчисленные рапорты, а еще постоянно трястись перед проверяющими.
О СМЕРТИ ЕВГЕНИЯ ПОТАПОВИЧА
В таких условиях молодые или уходят, или с ними случаются такие трагические ситуации, как с Евгением Потаповичем. Я не хочу хайпиться на костях. Но и молчать не могу об этом случае. И неважно, или это было убийство, или самоубийство. Если бы работала система, этого не могло бы случиться.
Он был сотрудником, который прослужил меньше года. По внутренним инструкциям он должен иметь учителя. Это офицер-куратор, который лично закрепляется за каждым молодым милиционером. Он должен учить новичка практическим вещам.
По правилам они должны вместе заступать на службу и вместе работать. С утра вместе продулись в трубочку, прослушали инструктаж, ориентировки, получили оружие. Им «нарезали» задач на день.
А что тут случилось? Сотрудник до года. Он остался один и с оружием. Это нарушение приказа о порядке несения службы сотрудниками органов внутренних дел. С оружием он один не мог быть. Ни при каких условиях. Если у учителя, допустим, были «отсыпные», то должен был рядом быть другой напарник. Ведь любой наряд состоит из двух человек. Какие бы кадровые сложности ни были.
На районе, когда мы работали, сотрудников ГАИ действительно было мало. И тогда нас, сотрудников РОВД, давали в помощь. Я сам работал как обычный оперативник, а вечером шел в помощь сотрудникам ГАИ на подстраховку.
А этого парня просто не научили. У него должен быть учитель, который бы научил практической стрельбе, научил бы действовать в экстремальных ситуациях, научил бы психологии.
Вчера вечером я был на вокзале. Сержантик-мальчик ходит. Подхожу, вижу страх в глазах. «Сержант, а где напарник твой?» — спрашиваю. «На обеде», — отвечает. «Ночью? Ты кобуру свою на правую ногу передвинуть, если ты правша. Ведь позади ты не достанешь в случае чего. Счастливой тебе службы, и смотри по сторонам», — говорю ему.
Понимаете, этот случай — это удар под дых всей системе. Очень жаль будет, если никто не сделает из этого никаких выводов.
