Оперативно-розыскное законодательство и специальные технические средства негласного получения информации

Юрий Громов, Владимир Анчуков
Специализированный Деловой Центр по информационной безопасности и специальным
техническим средствам
Нормативно-правовая база определяет рамки рынка специальных технических средств
негласного получения информации, используемых для оперативно-розыскной
деятельности (ОРД) уполномоченными государственными структурами. Между тем,
существует необходимость упорядочения законодательства для легитимного
удовлетворения потребностей в подобной технике в других разрешенных по закону
видах деятельности, требующих проведения расследования и дознания методами
негласного наблюдения.
Оперативно-розыскная деятельность, как специфическая, социально полезная и
необходимая форма осуществления в обществе функций расследования и дознания
уполномоченными на эту деятельность законом структурами или учреждениями,
существует с незапамятных времен. Как правило, она бывает закреплена той или
иной совокупностью законодательных положений. В настоящее время мы переживаем
обновление государственного регламентирования ОРД. В последнее десятилетие в
России принят ряд законодательных актов, регулирующих эту деятельность
применительно к новым общественным условиям. Наиболее существенным из них
является Федеральный Закон Российской Федерации от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ
«Об оперативно-розыскной деятельности». В ст.6 (Глава II) данного Закона
содержится перечень оперативно-розыскных мероприятий, которые в совокупности
определяют три основных метода сбора необходимой информации, а именно:
1. Гласные формы получения информации (опрос, привлечение экспертов,
обследования и т.д.);
2. Проведение активных побуждающих действий (контролируемые поставки,
оперативный эксперимент и т.д.);
3. Негласное наблюдение.
Состояние законодательной и нормативной базы, регулирующей на сегодняшний день
деятельность по получению информации путем осуществления негласного наблюдения с
использованием для этих целей средств специальной техники, и является предметом
рассмотрения в данной статье. Для понимания направленности принятых
законодательных актов целесообразно охарактеризовать процессы, происходившие до
выхода в 1995 г. Закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
В советский период все силы и средства, равно как и производственные мощности, а
также квалифицированные кадры, предназначенные для осуществления негласных
методов получения информации с использованием средств специальной техники, были
сосредоточены по существу в одной структуре — Комитете Государственной
Безопасности, и, в гораздо меньшей степени, в подразделениях Министерства
Внутренних Дел. Все другие звенья системы правоохранительных органов (включая и
МВД — по наиболее острым видам таких мероприятий) пользовались этими
возможностями, так сказать, «из рук» КГБ, на основе совместных приказов и
инструкций, регламентирующих порядок мероприятий негласного наблюдения.
Несмотря на то, что правовое регулирование порядка использования специальных
технических средств негласного получения информации в оперативно-розыскной
деятельности осуществлялось на уровне внутриведомственных инструкций, контроль
за обоснованностью проведения таких мероприятий был чрезвычайно жестким и
вероятность появления или применения подобной техники вне рамок существующего
порядка была исчезающе мала.
Положение коренным образом изменилось во второй половине 80-х — начале 90-х
годов: более точную временную границу этих процессов провести сложно. Во всяком
случае, бурные политические и экономические изменения на территории Советского
Союза, с одной стороны, привели к резкому ослаблению контрольных функций
государственных органов, с другой стороны, активно развивающийся
негосударственный сектор экономики, включая формирование мощных теневых
структур, востребовал для своих нужд в числе прочего и так называемую «технику
промышленного шпионажа», которая на первых порах активно ввозилась из-за
границы, а затем стала производиться и внутри страны. Так, например, по данным
Управления радиоэлектронной безопасности МВД РФ, только одна выявленная разовая
поставка из-за границы специальных технических средств в 1996 году составляла
1157 единиц техники на сумму почти 2 млн. долларов. Широкое использование в
конкурентной борьбе таких методов, как негласное получение информации с помощью
специальной техники, в свою очередь, вызвало к жизни целую отрасль по
производству противодействующего специального вооружения, тем более что
нормативная, методическая и техническая база этой отрасли не только существовала
ранее, но и носила менее закрытый характер, так как внедрялась на режимных
предприятиях в целях противодействия техническим разведкам стран потенциального
противника.
Таким образом, в начале 90-х годов в стране сформировался и набрал обороты
неконтролируемый рынок специальных технических средств, производство и
применение которых ранее было исключительно прерогативой государства.
Естественно, что в условиях динамично изменяющегося общества формирование
нормативно-правовой основы для любой сферы общественных отношений обречено на
отставание, хотя бы уже потому, что необходимо время на осмысление процессов и
создание базовых законодательных актов. Тем не менее, сейчас такая основа в
целом уже сформирована и целесообразно оценить ее действенность и эффективность.
Применительно к рассматриваемому вопросу, используя традиционный для комментария
подход к классификации источников правового регулирования, их можно условно
разделить на 4 группы.
К первой группе относятся основополагающие фундаментальные источники
универсального характера. Это прежде всего Конституция и те ее положения,
которые касаются прав и свобод человека и гражданина (гл. I и II), а также ряд
извлечений из Уголовного Кодекса РФ, Гражданского Кодекса (ч. I и II) и
действующего на сегодня Кодекса РСФСР об административных нарушениях. В этих
документах указаны возможные ограничения прав и свобод человека и гражданина,
сформулированы общие порядки и правила, включая оперативно-розыскную
деятельность с применением специальной техники, а также возможные модели
противоправной деятельности, связанной с нарушением этих правил.
Вторую группу нормативно-правовых актов составляет собственно
оперативно-розыскное Законодательство и Законы, регулирующие оборот специальных
технических средств. Помимо «Закона об оперативно-розыскной деятельности», в
котором не только определен перечень оперативно-розыскных мероприятий, но
указаны и субъекты этого закона — правоохранительные органы, осуществляющие
такие мероприятия, к этой группе относятся:
• Законы Российской Федерации, определяющие основные направления деятельности
правоохранительных органов, имеющих право на осуществление оперативно-розыскных
мероприятий: «О милиции», «О федеральных органах налоговой полиции», «О внешней
разведке» и др., а также указы Президента, которыми утверждены Положения об этих
органах.
• Федеральный Закон «О частной детективной и охранной деятельности в Российской
Федерации» от 11 марта 1992 года №2487.
• Указ Президента РФ от 9 января 1996 года №21 «О мерах по упорядочению
разработки, производства, реализации, приобретения в целях продажи, ввоза в
Российскую Федерацию и вывоза за ее пределы, а также использования специальных
технических средств, предназначенных для негласного получения информации».
• Постановление Правительства РФ от 1 июля 1996 года №770, которым утверждено
Положение о лицензировании видов деятельности, связанных с оборотом специальной
техники для негласного получения информации (Постановление издано во исполнение
Указа Президент РФ от 9 января 1996 года №21).
Третью группу нормативно-правовых актов составляют акты законодательной и
исполнительной власти, область правового регулирования которых пересекается с
оперативно-розыскным законодательством, а также с установленным порядком оборота
средств специальной техники, в связи с чем они также должны учитываться. К ним
следует, в первую очередь, отнести Федеральные Законы «О безопасности», «О
связи», «Об информации, информатизации и защите информации», «О государственной
тайне», а также Указы Президента РФ «О мерах по соблюдению законности в области
разработки, производства, реализации и эксплуатации шифровальных средств, а
также предоставления услуг в области шифрования информации», «Об утверждении
перечня сведений конфиденциального характера», Постановление Правительства РФ «О
порядке изготовления, ввоза в Российскую Федерацию и использования на территории
Российской Федерации радиоэлектронных средств (высокочастотных устройств)», «Об
утверждении Положения о порядке контроля за вывозом из Российской Федерации
товаров и технологий двойного назначения, экспорт которых контролируется».
Наконец, четвертую группу нормативно-правовых актов, относящихся к
рассматриваемой в данной статье теме, составляют подзаконные акты и другие
исполнительно-распорядительные и регулирующие документы (приказы, указания,
инструкции, порядки, ориентировки и прочее), которые изданы в пределах
установленной компетенции различными надзорными органами и контролирующими
ведомствами. В эту категорию входят, прежде всего, документы, издаваемые по
указанным вопросам Федеральной Службой Безопасности России, на которую возложена
реализация всего пакета требований, перечисленных в Указе Президента РФ от 9
января 1996 года №21, а также некоторые установления Федерального Агентства
правительственной связи и информации, Гостехкомиссии, Госсвязьнадзора, судебных
органов и прокуратуры, некоторые межведомственные документы.
Весь этот внушительный, хотя, наверняка, и не полный перечень
нормативно-правовых актов, за отдельными исключениями принятых и введенных в
действие в 1992-1997 г.г., представляет определенные трудности в осмыслении как
для производителей, поставщиков специальных технических средств негласного
получения информации, так и для потребителей такой техники. Задачей данной
статьи и является оценка тех возможностей, которые действующая на сегодняшний
день разрешительно-регулирующая система создает для всех категорий
заинтересованных физических и юридических лиц.
Прежде всего приходится констатировать, что при всей внушительности пакета
правовых актов данная нормативная база не обладает пока исчерпывающей полнотой и
прозрачностью. Один из основных пробелов — несоотнесенность, «нестыковка» Закона
«Об оперативно-розыскной деятельности» (Закона об ОРД) и Закона «О частной
детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» (Закона о ЧДОД).
Как следует из ст.5 и 7 Закона о ЧДОД, изданного в 1992 году, перечень
разрешенных этим Законом видов частной детективной и охранной деятельности
является, по существу, частью перечня видов оперативно-розыскной деятельности. В
том числе, с известными ограничениями, допускается возможность использования
частными детективами, а, следовательно, и службами безопасности предприятий (см.
ст.14) в этих мероприятиях специальной техники1. Однако Закон об ОРД, изданный в
1995 году, как бы «не замечает» этого обстоятельства. Более того, в ст.6 главы
II Закона прямо указывается: «Запрещается проведение оперативно-розыскных
мероприятий и использование специальных и иных технических средств,
предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для
негласного получения информации, не уполномоченными на то настоящим Федеральным
Законом физическими и юридическими лицами».
Отметим это противоречие и обратимся к другой стороне вопроса — реалиям рынка
СТС. Как было сказано выше, в первой половине 90-х годов рынок технических
изделий негласного получения информации, отчасти легальный, а в большей мере —
нелегальный, уже существовал и «закрыть» его представляло значительные
трудности. Расцвет возможностей этого рынка в Санкт-Петербурге
продемонстрировала выставка «Охрана и безопасность’95», около половины
участников которой экспонировали на своих стендах СТС отечественного и
зарубежного происхождения. К этому времени необходимость безотлагательного
восстановления контроля над ситуацией стала очевидна и законодателю. Указом
Президента РФ от 9 января 1996 года №21 выдвигаются требования упорядочения
оборота специальных технических средств негласного получения информации, начиная
от разработки и кончая использованием. Процедура упорядочения должна
обеспечиваться введением лицензирования всех видов деятельности, связанной с
оборотом спецтехники, единой системой регистрации и сертификации самих изделий,
а также контролем за законностью их использования. Однако, как Указ Президента
РФ №21 — 96г., так и последовавшее за ним Постановление Правительства России от
1 июля 1996 года №770, которым утверждено и введено в действие «Положение о
лицензировании деятельности физических и юридических лиц, не уполномоченных на
осуществление оперативно-розыскной деятельности, связанной с разработкой,
производством, реализацией, приобретением в целях продажи, ввоза в Российскую
Федерацию и вывоза за ее пределы специальных технических средств,
предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для
негласного получения информации», а также утвержден Перечень видов таких
технических средств, — содержат одно и то же условие, вытекающее из Закона об
ОРД, а именно: легитимными потребителями указанной специальной техники считаются
только правоохранительные органы, перечисленные в данном Законе, и никто больше.
А между тем, самым массовым потребителем спецтехники, циркулирующей на открытом
рынке, являлись и являются службы безопасности негосударственных структур, а
отнюдь не правоохранительные органы, зажатые в тисках тощего федерального
бюджета. У этих служб безопасности и других субъектов «Закона о частной
детективной и охранной деятельности» существуют объективные потребности в
использовании специальных технических средств при проведении внутренних
расследований по сигналам о возможной утечке конфиденциальной информации. И
поскольку Закон о ЧДОД позволяет подвести определенную правовую базу под
использование как гласных, так и негласных методов наблюдения при обеспечении
комплексных мер безопасности и охранных мероприятий — постольку специальные
технические средства негласного получения информации продолжают оборачиваться
вне контроля уполномоченных на то надзорных органов. В результате упорядочение и
контроль оборота СТС НПИ, по существу, не распространены на одну из основных
сфер применения специальной техники. Однако, этот оборот прямо и не разрешен
законодательством, поэтому фактический спрос неизбежно удовлетворяется на черном
рынке. Это —первое противоречие в нормативно-правовых актах, которое следовало
бы устранить, не откладывая в долгий ящик, что, кстати говоря, одновременно
облегчило бы для компетентных органов решение задачи пресечения незаконного
оборота и использования этих технических средств.
Одним из путей устранения этого «правового провала», по мнению многих
специалистов, занимающихся данной проблемой, в том числе представителей структур
ФСБ России, на которые возложена подготовка предложений по всему спектру
вопросов, связанных со спецтехникой, могло бы быть введение в нормативные
документы понятия «техника двойного назначения». Не разделяя утверждения о том,
что введение такого понятия снимет вопрос о правах и полномочиях служб
безопасности как субъектов оперативно-розыскного Законодательства, мы, тем не
менее, считаем введение такого понятия назревшим и необходимым, но по другой
причине.
Уже на первых этапах формирования нормативно-правовой базы, связанной с оборотом
и применением специальных технических средств негласного получения информации
(СТС НПИ), возникла проблема классификации, т.е. отнесения либо не отнесения к
данной категории конкретных образцов разрабатываемых, производимых, реализуемых,
либо применяемых технических средств. Без единообразного механизма такого
отнесения невозможна полноценная реализация процедуры лицензирования
соответствующих видов деятельности, связанных с СТС, равно как и введение
системы сертификации этой продукции. «Перечень», утвержденный Постановлением РФ
№770 — 96г., этой проблемы не решает, так как представляет из себя, по существу,
перечисление не столько категорий технических средств, сколько видов и форм
негласной информации, в которых она существует или может быть представлена с
помощью той или иной категории СТС2.
Необходимость практического осуществления процесса лицензирования деятельности,
связанной с разработкой, производством и реализацией во всех формах СТС НПИ,
ранее всего возникшая в Москве и Санкт-Петербурге, привела к созданию в этих
центрах лицензирования рабочих документов, входящих в комплект распорядительных
и рекомендательных инструкций, а также различных вариантов пособий методического
характера, применяемых для отнесения конкретной техники к специальным
техническим средствам негласного получения информации. Специалистами
Лицензионного Центра ФСБ РФ подготовлен документ, представляющий собой
классификатор, с введением в ряд его позиций уточняющих признаков. Органом
лицензирования в Санкт-Петербурге была разработана и утверждена для применения в
регионе «Методика отнесения технических средств к СТС НПИ», построенная по
системе признаков, структурированных по параметрическим позициям, соотносимым с
классификатором Товарной Номенклатуры Внешней Экономической Деятельности.
По нашему мнению, оба этих подхода могли бы быть использованы для разработки на
федеральном уровне единого нормативного акта и построения на его базе Системы
Сертификации специальных технических средств. Во всех случаях имеющийся опыт
проведения лицензирования с применением указанных документов позволяет с
достаточной степенью определенности относить классифицируемые изделия: либо к
техническому средству, представляющему собой СТС НПИ однозначно и безусловно;
либо к технике двойного назначения, т.е. изначально для этих целей не
предназначенной, но могущей быть в таком качестве примененной без проведения
дополнительных работ; либо, наконец, к категории технических средств, не имеющих
отношения к СТС НПИ, несмотря на схожесть отдельных признаков.
Проблема классификации техники, подпадающей под определение «специальное
техническое средство, предназначенное (разработанное, приспособленное,
запрограммированное) для негласного получения информации», смыкается с еще двумя
незавершенными аспектами формирования нормативно-правовой базы в этой области.
Во-первых, речь идет о необходимости разработки и утверждения межведомственного
документа, согласованного Государственным Таможенным Комитетом и ФСБ России, и
регулирующего порядок экспорта и импорта специальной техники данного назначения.
Для таможенных органов это означает введение в определенные разделы Товарной
Номенклатуры Внешней Экономической Деятельности (ТН ВЭД) дополнительных позиций
и субпозиций, наличие экспертных органов и структур, проводящих оценку
конкретных изделий, разработку формализованной разрешительной и сопроводительной
документации и т.д. Во-вторых, необходим легитимный механизм создания,
реализации и применения технических средств двойного назначения. Этот механизм,
с одной стороны, мог бы сделать подконтрольным и прозрачным оборот данной
продукции и существенно подорвать позиции черного рынка по удовлетворению спроса
субъектов Закона о ЧДОД. С другой стороны, признание легитимности применения
технических средств двойного назначения и соответствующего рынка их реализации
послужило бы стимулирующим фактором для укрепления инфраструктуры производителей
СТС НПИ, что, в конечном счете, создает более благоприятные условия и для
технического оснащения правоохранительных органов, применяющих СТС.
Выводы и рекомендации
При всех перечисленных выше недостатках действующая в настоящее время
нормативно-правовая база, в основном, определила рамки, в которых может
функционировать рынок специальных технических средств, предназначенных для
применения в оперативно-розыскных мероприятиях с целью получения негласной
информации. По имеющимся сведениям, Федеральной Службой Безопасности РФ
разработаны проекты документов, направленных на совершенствование этих
нормативных актов с учетом накопленного в 1997-98г.г. опыта, и их следует
ожидать в ближайшее время.
В соответствии с рекомендациями Лицензионного Центра ФСБ РФ региональные органы
лицензирования на местах могут вводить по своему усмотрению разрешительную
систему, позволяющую удовлетворять потребности служб безопасности коммерческих
структур в отдельных видах специальных технических средств за счет техники
двойного назначения (мы уже отмечали, что фактически это понятие сложилось) при
условии четкой организации учета и регистрации указанных средств в процессе их
приобретения.
Практика толкования и применения понятий «специальная техника» и «специальные
технические средства» в разных источниках информации и различных сферах
деятельности чрезвычайно многообразна. Отнесение тех или иных средств к СТС
негласного получения информации или к «технике двойного назначения» для
негласного наблюдения должно осуществляться на основе четких принципов и целого
ряда критериев. Мы постараемся вернуться к более детальной характеристике
понятий СТС и техники двойного назначения в последующих публикациях. Это тем
более важно, что исходя из трактовки этих понятий представителями
правоохранительных органов, которые отвечают за пресечение незаконной
деятельности, связанной с оборотом спецтехники, ответственность за такую
деятельность в смысле 138 ст. УК РФ может наступить лишь по факту ее незаконного
применения, но никак не на стадии разработки, производства или реализации.
Для сведения фирм, организаций и других структур, заинтересованных в поставке
своей продукции на рынок специальных технических средств, предназначенных для
негласного получения информации, либо могущих быть отнесенных к таковым, мы
приводим извлечения из действующего в Санкт-Петербургском регионе «Порядка
лицензирования деятельности физических и юридических лиц, не уполномоченных на
осуществление оперативно-розыскной деятельности, связанной с разработкой,
производством, реализацией, приобретением в целях продажи, ввоза в Российскую
Федерацию и вывоза за ее пределы специальных технических средств,
предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для
негласного получения информации, в г. Санкт-Петербурге и Ленинградской области»
(утвержден Начальником Управления ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской
области 25 марта 1998 года).
1-См., например, Маршунов М.Н. «Комментарии к Законам «Об оружии», «О частной
детективной и охранной деятельности», с.136, Издательство Торговый дом «Герда»,
Москва — Санкт-Петербург, 1998г.,
2- «Комментарий» к Закону о ЧДОД под редакцией А.Ю. Шумилова, с.10-11, Москва,
Фирма «АВС», 1995г.

Исчтоник:
http://www.agentura.ru/text/biblio/orz.txt

Извлечения из законодательных и нормативных актов о СТС

Порядок лицензирования деятельности физических и юридических лиц, не уполномоченных на осуществление оперативно-розыскной деятельности, связанной с разработкой, производством, реализацией, приобретением в целях продажи, ввоза в Российскую Федерацию и вывоза за ее пределы специальных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, в г. Санкт-Петербурге и Ленинградской области.
1. Общие положения

1.3. Организация работы по упорядочению деятельности, связанной с СТС НПИ на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области, определение конкретной схемы процесса лицензирования, а также состав задействованных специализированных организаций и отдельно привлекаемых специалистов, необходимых для решения поставленных задач, осуществляется Управлением Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области (далее — Управление ФСБ или орган лицензирования).
2. Состав специализированных организаций

Состав специализированных организаций, аккредитованных органом лицензирования на постоянной основе в качестве участников обеспечения деятельности, связанной с СТС НПИ:

• ООО "Специализированный деловой центр по информационной безопасности и специальным техническим средствам" (далее "СДЦ"Подмигивание;

• Региональный аттестационный центр специальной экспертизы на базе государственного предприятия "Специальное агентство экспертизы, лицензирования, сертификации иаттестации "Омега" (далее — "Аттестационный центр"Подмигивание;

• ЗАО "Центр проектов развития промышленности" (далее — "ЦПРП"Подмигивание.
3. Полномочия участников системы лицензирования

3.1. Орган лицензирования:

• рассмотрение документов для получения лицензий, представляемых неуполномоченными лицами;

• организация и проведение экспертизы на наличие условий для осуществления заявленного вида деятельности и экспертизы (сертификации) СТС НПИ;

• принятие решений о выдаче или об отказе в выдаче лицензий;

• выдача лицензий.

3.2. СДЦ:

• информационное и консультационное обеспечение обратившихся неуполномоченных лиц, имеющих намерение заниматься деятельностью, связанной с СТС НПИ на законном основании (далее — заявители);

• организация и проведение работ по оказанию услуг в подготовке заявителей к лицензированию;

• сопровождение взаимодействия заявителей с органом лицензирования, Аттестационным центром, ЦПРП и другими участниками процесса лицензирования.

3.3 Аттестационный центр:

• организация работы квалифицированных специалистов, привлекаемых для участия в экспертизах в качестве исполнителей;
• оказание методической и практической помощи по разработке и проведению мероприятий, связанных с регистрацией и учетом СТС НПИ у лицензиатов (заявителей).

3.4. ЦПРП:

• взаимодействие с таможенными органами при осуществлении заявителями операций по таможенному оформлению и контролю на этапе принятия классификационных решений по сложным техническим изделиям, которые по своим признакам могут быть отнесены к СТС НПИ.
Закон Российской Федерации
О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации

РАЗДЕЛ I. Общие положения.

Статья 5. Действия частных детективов.

При осуществлении частной сыскной деятельности допускается использование видео- и аудиозаписи, кино- и фотосъемки, технических и иных средств, не причиняющих вреда жизни и здоровью граждан и окружающей среде, а также средств оперативной радио- и телефонной связи.
Федеральный закон Российской Федерации
Об оперативно-розыскной деятельности

Глава II. Проведение оперативно-розыскных мероприятий

Статья 6. Оперативно-розыскные мероприятия.

В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий используются информационные системы, видео- и аудиозапись, кино- и фотосъемка, а также другие технические и иные средства, не наносящие ущерб жизни и здоровью людей и не причиняющие вред окружающей среде.

Запрещается проведение оперативно-розыскных мероприятий и использование специальных и иных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации, не уполномоченными на то настоящим Федеральным законом физическими и юридическими лицами.
Уголовный кодекс Российской Федерации

Статья 138. Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений.

Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений — наказываются штрафом..., либо обязательными работами..., либо исправительными работами...

2. То же деяние, совершенное лицом с использованием своего служебного положения или специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, — наказываются штрафом..., либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от двух до пяти лет, либо арестом на срок от двух до четырех месяцев.

3. Незаконное производство, сбыт или приобретение в целях сбыта специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, — наказываются штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

ПЕРЕЧЕНЬ видов специальных технических средств, предназначенных (разработанных, приспособленных, запрограммированных) для негласного получения информации в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности

1. Специальные технические средства для негласного получения и регистрации акустической информации.

2. Специальные технические средства для негласного визуального наблюдения и документирования.

3. Специальные технические средства для негласного прослушивания телефонных переговоров.

4. Специальные технические средства для негласного перехвата и регистрации информации с технических каналов связи.

5. Специальные технические средства для негласного контроля за перемещением транспортных средств и других объектов.

6. Специальные технические средства для негласного получения (изменения, уничтожения) информации с технических средств ее хранения, обработки и передачи.

Источник:
http://www.agentura.ru/equipment/sts/zakon/

Запомните информационная безопасность залог вашей свободы и Нашей общей победы.

"Оборотни" из МВД - страшилка для баранов.

Куземко Владимир Валерьянович.

Наш народ свою народную милицию не любит, да и никогда не любил.

Хамит, бьёт в зубы, ищет свою денежку в твоём кармане, мешает гнать самогон, грозит «вытрезвилкой», пятнадцатью сутками и тюрягой, короче - всячески вредничает и мешает жить простому человеку… Это даже раньше так считалось, когда государство вело себя относительно культурно, и поганило житьё–бытьё не каждому из своих верноподданных, а - через одного - двух…

И можете представить, что творится теперь, в Эпоху Всеобщего Хапалова, когда держава щедро передала так называемую «общенародную» собственность в руки всевозможных ловкачей и прохиндеев, получив за это солидный «откат» для своих представителей всех правящих уровней. Плохо это или хорошо - вопрос сто десятый. Коль мы решили, что строим капитализм, – строй частных собственников, - а широкие массы по состоянию своих мозгов стать собственниками оказались неспособными, то обогащение меньшинства за счёт подавляющего большинства в нашей стране нынче - не только неизбежно, но исторически в чём – то и оправданно. (Не вороватых олигархов во всём вините, а самих себя - за то, что – бараны!)

В результате произведённых манипуляций простой люд массово обнищал, частично - вымер, и продолжает вымирать ускоренными темпами. Есть все основания публично обвинить наше государство в изнасиловании, воровстве, грабеже и массовых убийствах своих граждан. И тянуть бы ему у тюремной «параши» долгий срок, кабы оно само не судило бы, и ни кидало в тюрьмы…Ну не саму же себя державе призывать к ответу, верно?.. Вот только поэтому оно и остается безнаказанным…

Преступен наш режим, и преступна деятельность всех его составляющих - налоговиков, таможенников, судей, прокуроров, госбезопасников, милиции… Они - верные помощники и пособники государства–бандита, они – его щит и меч в тяжких битвах за жирный кусок и удобные места у кормушки.

Милиция в этом ряду - самая «засвечена» и нелюбимая, ибо именно с ней широкие массы сталкиваются ежедневней, и именно от неё наглядней мучаются и страдают.

В чём главные функции МВД сегодня?..

Во-1-х, помогать государству обделывать свои тёмные делишки.

Во-2-х, охранять обогащающихся от ярости и мести обнищавших,

В-3-х, следить за тем, чтобы богатые не забывали о своих обязательствах перед правящими в части исправного дележа с ними частью своих прибылей.

Ну и в-4-х, наконец, МВД должно прокормить самого себя, хапнув как можно больше в пользу «ментовского клана», денно и нощно стоящего на страже интересов своих коллег из всех прочих кланов, группировок, фракций и стай из правящей в стране многоликой раздробленно – сплотившейся БАНДЫ.

Так что теперь народ ненавидит милицию вдвойне - и за то, что она делает сама, и за то, что она помогает делать другим.

Но при этом народ милицию ещё и откровенно побаивается, потому как и сам втихую ворует по мелочам, отнимая тем самым часть добычи у богатых, и рискуя в результате оказаться за решёткой…

Да ведь милиция и сама - часть народа, который, её активно нелюбливая, тем не менее постоянно направляет сюда на работу своих сыновей и братьев, в надежде, что милицейская форма позволит и им безнаказанно хапнуть на прокорм своих семейств…

Все в Министерстве внутренних дел, начиная с министра и кончая рядовым постовым, замараны соучастием в творимом властью грабеже и произволе над обществом. И буквально каждый имеет возможность отщипнуть от общего пирога в свою пользу, - в зависимости от звания, занимаемой должности, умения, ума и хватки.

Хапнуть может каждый, но не все - хапают.

Тупицы, неудачники, свихнувшиеся на своей собачьей преданности Службе, боящиеся испортить себе анкету карьеристы, просто выпендривающиеся, мол: «Все тут в навозе, и лишь я один пахну фиалками!»
…
Наличие «не берущих» в органах внутренних дел позволяет поддерживаться на плаву мифу о том, что «в милиции продолжают работать честные люди, и таких здесь - большинство!»

Но это - не так. Все, состоящие в шайке грабителей и убийц, тоже являются грабителями и убийцами, вне зависимости от того, лично ли они занимались грабежами и убийствами, помогали ли своим товарищам грабить и убивать, либо же просто не мешали им делать это, молчаливо наблюдая за тем, что творится вокруг.

В преступном государстве милиция не может не быть преступной, а все без исключения её сотрудники - не могут не быть преступниками. Пусть и - невольно, повинуясь общему течению, пользуясь общепринятыми самооправданиями.

Один мой знакомый, курсант милицейского училища, - отличный парень, между прочим! – делился со мной своими планами на будущее: «Буду ловить бандитов, беспощадно искоренять зло, помогать людям!» Типичная программа – максимум юного идеалиста… Я не удержался, спросил: «А что ты сделаешь, узнав, к примеру, что наш губернатор - жулик?» Курсант–отличник, честно подумав, развёл руками: «Ну, это уж не мой уровень, этим пусть занимаются политики!..»

Вот так. Он ещё только готовится к будущей милицейской службе, ещё полон нерастраченных юношеских идеалов и иллюзий, ещё не пообломал бока об острые грани бытия, но даже и им уже твёрдо усвоено, что вышестоящего жулика без прямого приказа ещё более вышестоящего начальника - не трожь, и не потому, вестимо, что так уж этот самый губернатор неприкосновенен и неприступен, а потому, что, скорее всего, делится он с теми, кому обязан своей властью, и если его тронуть, потянуть за ниточку - то может привести она и к тому же министру внутренних дел, и к Премьеру, и к Президенту даже…Что - и их сажать?.. А они будут сидеть спокойно и наблюдать, как юный лейтенантик распутывает клубок и ищет к ним подходы, не остановив его на самых дальних подступах к своим интересам, не зашибив его где–либо в тёмном углу?!. Нет, не будут они спокойно наблюдать, знает это курсант абсолютно точно, потому как хоть и честный, но–не дурак…Вот почему воруй, дядя – губернатор, сколько твоей душеньке угодно!.. Пока не забываешь вовремя делиться с теми, кто выше тебя по должности, твоя родная милиция тебя - не тронет!..

Кроме «не хапающих», есть ещё и такие, которым - не хватает. То есть что–то со своей службы он «законно» имеет, но хочет ещё больше, - у него такие запросы!.. На службе у больших воров трудно удержаться саму на уровне мелкого воришки, - «если им – можно, то почему же мне - нельзя?!»

И вот такие чересчур прыткие ищут возможности получения заработков дополнительных и уже откровенно незаконных (причём «незаконных» с точки зрения именно не закона, а своих непосредственных начальников ) … Скажем - «крышуют» знакомых бандюг, или приторговывают конфискованной наркотой, или вымогают и шантажируют состоятельных лохов, или даже незатейливо грабят и убивают!..

Тут ведь что главное?.. Главное - не попасться. Обделывай всё тип–топ, не светись, не бросай тень на родимое руководство, не мешай ему втихомолку обделывать свои собственные делишки - и всё о,кей, а что ты грабанул там кого–то или даже зарезал, ну так эка невидаль!.. Счёт жертв нашего государства давно уже идёт на миллионы, но никто их не жалеет и не считает даже, загубленные тобой единицы присоединятся к погубленным державой толпам - только и всего… Лишь не попадайся!..

Но некоторые - попадаются. То ли - дурак, то ли просто не повезло человеку… Таких - ловят, вяжут, кидают за решётку, объявляют «оборотнями в погонах», судят и в назидание всем прочим жестоко наказывают.

А и то - не будь идиотом!..

Наше государство своей многолетней подлостью и жестокостью растлевает своих слуг. Если во имя державных интересов м о ж н о творить всевозможные зверства и непотребства, то почему же н е л ь з я делать то же самое и ради своей личной выгоды?!. Не - нельзя, а - можно, и даже - нужно!..

Пока на тебе - милицейская форма, пока тебя за ненадобностью то же государство не выкинула на «заслуженный отдых», в благодарность за всё усердие заставив существовать на полу–нищенскую пенсию… Не забывай только о конспирации, с учётом державного лицемерия и кривляния перед обществом… Короче - не оставляй следов!..

Теперь главная моя мысль: не бойтесь «оборотней» из МВД!

Само по себе наше МВД - это и есть оборотень, упырь, злыдень, лихой бандюга и кровопийца..

Вся наша власть в своей основе - имеет дьявольское начало и враждебна людям. Бойтесь её!

«Оборотнями» же в милицейской среде по справедливости следует считать тех, кто противоположен ей по своей сущности, то есть - неискоренимо порядочных людей.

Как ни странно, но иногда мне кажется, что таковые среди наших милиционеров всё ещё Есть, хотя как это совместить со всем, сказанным мною ранее - я и сам не знаю.

http://www.my-works.org/text_27282.html

Улики под сомнением

Автор: Киви Берд
Опубликовано в журнале "Компьютерра" №27-28 от 01 августа 2007 года

Постоянный рост доли преступлений, так или иначе совершаемых с применением компьютеров, - это вполне закономерное следствие процессов всеобщей компьютеризации. С одной стороны, остается лишь радоваться, что никому, похоже, не приходит в голову навязчивая идея винить именно компьютерные технологии в никак не снижающемся уровне преступности. С другой же стороны, не может не озадачивать определенная, скажем так, неадекватность, с которой подобного рода технологии зачастую воспринимаются в судах. Особенно это очевидно при извлечении экспертами из компьютеров доказательств вины в виде разного рода лог-файлов, содержимого технических полей в файлах и прочих данных и программ. Имеется отчетливая тенденция к излишне завышенным оценкам достоверности подобного рода улик. Как сказано в одном из недавних решений американского суда, компьютерные записи "уникально надежны в том смысле, что они были сгенерированы компьютером, а не являются результатом записей человека"… Для любого специалиста - да и просто продвинутого пользователя - вполне очевидно, что сформулировать подобную идею мог лишь тот мыслитель, кто очень смутно представляет себе принципы работы компьютера и степень возможного контроля человека за содержимым файлов. Конечно, среди компьютерных экспертов, участвующих в криминальных расследованиях, нет недостатка в честных и знающих людях, которые в своих выступлениях и статьях пытаются объяснить суду, полиции и обществу реальное положение дел. Они рассказывают о том, что содержимое любого лог-файла при желании можно менять; о том, что легко доступны несложные утилиты для быстрой перезаписи содержимого в технических полях файлов, невидимых обычному пользователю. О том, наконец, что грамотный злоумышленник может сделать с содержимым компьютера что угодно - как вычистить практически все обычно используемые улики, так и залить в память машины тучу фальшивых доказательств вины вполне натурального вида. Но главная проблема в том, что компьютерные улики - это лишь наиболее очевидный пример излишнего доверия правосудия к не особенно надежным доказательствам. И если копнуть чуть глубже, то нечто похожее откроется и в других, куда более освоенных областях криминалистической науки. Абсолютно надежный метод? Никто в здравом уме не станет спорить, что анализ отпечатков пальцев является ценным и в основном надежным инструментом при всяком криминальном расследовании. Но нельзя игнорировать и тот факт, что несмотря на более чем вековую историю, методы дактилоскопии никогда не оценивались на надежность по принятым в науке критериям (см., например, материал в NewScientist.com от 19 сентября 2005 г. "How far should fingerprints be trusted?"). Причина в том, что отпечатки пальцев начали использовать как веские доказательства раньше, чем стало нормой применение серьезных критериев для оценки научности метода. Сегодня это вопиющее несоответствие попросту парадоксально, поскольку подобной оценки требуют правила, регулирующие принятие научных свидетельств в судах, например, США. Принятое американским верховным судом в 1993 году особое постановление (Daubert ruling, то есть по делу Доберта) определило пять базовых критериев, на основе которых судьям надлежит учитывать в своих решениях заключения научной экспертизы. Согласно одному из этих критериев, криминалистические методики анализа должны иметь четко определенную вероятность ошибок. Но именно этот параметр для отпечатков пальцев никогда строго не оценивался. Более того, поскольку в постановлении сделана оговорка, что судьи не обязаны привлекать критерии или "факторы" Доберта в каждом из рассматриваемых дел, то на дактилоскопию эти правила до сих пор так и не распространены. Министерство юстиции США по сию пору упорно настаивает, что свидетельства по отпечаткам пальцев имеют "нулевую степень ошибок" и поэтому находятся вне всяких юридических дебатов. Примерно такова же ситуация в других странах. Согласно давней традиции, дактилоскопическая экспертиза должна давать лишь один из двух возможных ответов: "да" или "нет". IAI, Международная ассоциация идентификации, старейшая и крупнейшая в мире профессиональная организация криминалистов, в никем не отменявшейся резолюции 1979 года декларирует, что всякий эксперт, дающий "свидетельство о возможном, вероятном или похожем совпадении отпечатков должен расцениваться как занимающийся неподобающими вещами". Эту же формулировку практически дословно повторяют и текущие инструкции "научной рабочей группы" SWGFAST, устанавливающей стандарты дактилоскопической экспертизы в Северной Америке: "Идентификация по отпечаткам пальцев - это абсолютное заключение. Вероятные или возможные идентификации находятся за пределами приемлемого для этой науки". Но как бы эксперты-администраторы дактилоскопии ни настаивали на абсолютной истинности своей науки, вопросы о степени достоверности в выводах криминалистов все равно постоянно возникают. В 1995 году под патронажем CTS, Объединенной службы тестирований, удалось-таки впервые устроить проверку работы экспертов, которая была официально "подготовлена, проведена и проанализирована" профессиональной ассоциацией IAI. Результаты тестов оказались совершенно обескураживающими. Для анализа поступило четыре полных комплекта отпечатков всех десяти пальцев из базы и семь остаточных отпечатков, снятых с улик. Из 156 человек, принявших участие в тесте, меньше половины (68 экспертов, или 44%) правильно классифицировали все семь следов. (см. Journal of Law and Policy, v.13, 2005, No. 1, S.L.Zabell, Fingerprint Evidence). А в целом проверка дала 48 неверных идентификаций. Понятно, что для "науки", безапелляционно претендующей на абсолютную достоверность своих выводов, подобный результат выглядит просто неприлично. До такой степени мутная ситуация в столь серьезном деле не может, естественно, не беспокоить научную общественность. В 2003 году Национальная академия наук США предложила исследовательскую программу для проверки научной достоверности всех существующих на сегодня криминалистических техник анализа - от отпечатков пальцев и экспертизы волос до баллистики и детекторов лжи. Идея всем вроде бы понравилась, под финансирование программы быстро нашли фонды и спонсоров, однако вскоре проект развалился: спонсоры из индустрии, процветающие на заказах биометрических систем опознания и прочих средств глобальной войны с терроризмом, в качестве главного условия потребовали от ученых, что сами будут контролировать как оценку получаемых при исследованиях результатов, так и доступность этих результатов для общества. На таких условиях ученые работать отказались, после чего проект исключили и из программы государственного финансирования. А на фронтах борьбы с мировым терроризмом тем временем разразилось дело Брэндона Мэйфилда (Brandon Mayfield). Самое скандальное, можно сказать, "дактилоскопическое" дело последних лет, продемонстрировавшее, какова реальная ценность отпечатков пальцев в качестве главного доказательства вины. История эта началась с расследования террористических взрывов в Мадриде 11 марта 2004 года, где важнейшей уликой для следствия стал обнаруженный вскоре пластиковый пакет с детонаторами. Взрыватели были аналогичны тем, что использовались в бомбах на мадридских железных дорогах, а на поверхности сумки нашли отпечатки пальцев, которые были запущены по базам международной розыскной системы. Принадлежащая ФБР США крупнейшая в мире дактилоскопическая база IAFIS ("Объединенная автоматизированная система идентификации по отпечаткам пальцев") обнаружила в своих хранилищах нужное соответствие, которое трое собственных экспертов ФБР и один приглашенный со стороны квалифицировали как "стопроцентно надежное" и "абсолютно неоспоримое совпадение". Идентифицируя человека всего по одному отпечатку пальца со столь высоким процентом уверенности, эксперты явно руководствовались сопутствующими обстоятельствами. А именно - сильно "подозрительной" личностью обладателя злосчастного пальца. Ибо выявленный в базе IAFIS отпечаток принадлежал адвокату Брэндону Мэйфилду из Портленда, штат Орегон. Который мало того что был женат на мусульманке-египтянке и пару лет назад защищал в суде человека, подозревавшегося в терроризме, так еще и сам обратился в ислам. Эксперты-криминалисты из Испании, к их чести, с самого начала выразили сильное сомнение в правильности идентификации Мэйфилда, указав, что видят лишь восемь точек подобия между его дактилоскопией и отпечатком на сумке. Однако в ФБР категорично настаивали, что их специалисты выявили пятнадцать таких точек, да к тому же и личность Мэйфилда практически идеально вписывается в образ исламского экстремиста. Мэйфилда, естественно, тут же отправили за решетку, и неизвестно, чем бы вся эта передряга для него закончилась, не отлови испанская полиция еще через две недели другого человека, алжирца Унана Дауда, у которого не один, а все отпечатки пальцев совпали со следами на пакете с детонаторами. Арестованного в Америке адвоката-мусульманина пришлось, конечно, отпустить. Лишь через полтора года после этого, зимой 2006-го Министерство юстиции США официально разобралось в происшедшем, слегка попеняло ФБР за небрежность в работе и выплатило пострадавшему адвокату 2 млн. долларов за несправедливое преследование. Однако надежность и объективность дактилоскопической экспертизы при этом не ставилась под сомнение ни в малейшей степени. Хотя повод был более чем подходящий. Своеобразный оборот эта же история получила в Великобритании. На проходившей в Лондоне конференции Biometrics 2005 была представлена любопытная работа, имеющая прямое отношение к делу Мэйфилда. Ученые британского Университета Саутгемптона Итьел Дрор и Эльза Перон (Itiel Dror, Ailsa Pеron) решили выяснить, насколько влияют на заключения экспертов их предубеждения в сомнительных ситуациях, когда нет абсолютного соответствия между двумя сопоставляемыми отпечатками. Результаты исследователей наглядно показали, как заранее сформированное у людей мнение оказывает столь существенное влияние на экспертизу, что вывод может прямо противоречить их же собственному компетентному заключению, сделанному для суда в прежние годы. Суть работы заключалась в следующем. Дрор и Перон устроили тестирование, в котором пять опытных экспертов-криминалистов должны были определить, соответствует ли остаточный отпечаток с вещественного доказательства другому отпечатку, снятому с пальца подозреваемого. При этом каждому из экспертов один из коллег-криминалистов доверительно сообщал, что сравниваемые отпечатки - это те самые, знаменитые пальчики, которые ФБР недавно привязывало к взрывам в Мадриде и которые привели к ложному обвинению Брэндона Мэйфилда. Но главная фишка опыта была в том, что в действительности данные отпечатки не имели к конфузному мадридскому делу ни малейшего отношения. Зато они были непосредственно связаны с работой самих этих экспертов. Ибо было пять разных пар отпечатков - для каждого из экспертов своя, им же в прошлые годы уже изучавшаяся и представленная в суде как достоверно установленное соответствие. Однако теперь лишь один из пяти специалистов подтвердил совпадение двух отпечатков. Четыре же остальных участника изменили свое собственное заключение, сделанное пятью годами раньше. Трое из экспертов пришли к выводу, что налицо четко выраженное несоответствие отпечатков, а четвертый заключил, что имеющейся информации недостаточно для определенного вывода. Количество проведенных в этом исследовании экспериментов, конечно же, не позволяет сделать сколь-нибудь значимые оценки относительно доли ложных опознаний в реальной дактилоскопической экспертизе. Но эта работа отчетливо показывает, сколь важно проводить экспертизу по канонам, выработанным серьезной наукой. Ибо в научных исследованиях давным-давно известно, что при любых тестах с участием людей неизбежен субъективизм, а избавиться от него можно лишь с помощью так называемых слепых методов тестирования. Например, при опознании свидетелями возможного преступника подлинно объективной процедурой может считаться лишь двойной слепой метод - когда личность подозреваемого известна только третьей стороне, не участвующей в опознании. Применительно к криминалистической экспертизе такой - подлинно научный - подход подразумевает, что в каждой лаборатории должен быть независимый наблюдатель, распределяющий анонимно представленные образцы для идентификации. Это могло бы помочь в получении действительно объективных экспертных заключений. Однако подобная практика среди криминалистов не принята нигде, эксперты никогда не получают данные для анализа "вслепую" и, как правило, заранее знают, какого рода заключение ожидают от них коллеги по следственной работе. Спрей с чужой ДНК Идентификацию на основе ДНК ныне принято - и вполне заслуженно - считать одним из самых мощных инструментов в борьбе полиции с преступностью, да и вообще при судебных расследованиях. В отличие от дактилоскопии, для ДНК-анализа сделаны аккуратные оценки вероятностей ошибок опознания, и эти вероятности действительно очень малы. В судебной практике уже имеется достаточно примеров, когда именно ДНК-анализ помогал исправить ошибки неверной идентификации по отпечаткам пальцев и освободить несправедливо осужденных или арестованных людей. Однако и вокруг этого, сравнительно нового метода анализа уже успел сформироваться ореол некоего абсолютного средства установления истины, которое якобы невозможно обмануть. Ибо в массовом сознании как-то само собой сложилось мнение, что следы ДНК подделать невозможно. На самом же деле и здесь реальная картина выглядит иначе. Австралийский ученый-биотехнолог Дэвид Берримен (David Berryman) из Университета Мёрдока в ходе экспериментов установил, что грамотному злоумышленнику эффективно подделать ДНК-следы, в принципе, совсем не трудно. Обеспокоенный своим открытием исследователь пошел по инстанциям, пытаясь предупредить о потенциальной опасности полицию и судебные органы, но ни малейшего интереса у властей эта новость не вызвала. Тогда Берримен обратился к ТВ-журналистам, которые и сняли на данную тему занятный материал, показанный по австралийскому телевидению в сентябре 2004 года. Для придания сюжету большего драматизма эту передачу сделали в виде инсценировки преступления, когда реальные капли крови, невольно оставленные поцарапанным преступником на месте "убийства", были им опрысканы из заранее заготовленного флакона с концентрированным раствором чужой ДНК. После чего настоящий ДНК-эксперт полиции (в отставке) честно проанализировал улики и показал, что они однозначно указывают не на "убийцу", а на другого человека, которому принадлежала ДНК из флакона. Как преступник может получить ДНК другого человека, чтобы изготовить спрей и подставить кого-то вместо себя? Сделать это, в сущности, ничуть не сложнее, чем получить чей-то отпечаток пальца. Можно похитить стакан с оставшимся на краешке образцом слюны, или окурок сигареты, или выпавший из головы волос с корнем. В любом из этих образцов достаточно молекул ДНК, которые помещаются в так называемую машину полимеразной цепной реакции (PCR), с большой скоростью размножающую ДНК в миллиардах и триллионах копий. Через несколько часов работы машины нужной ДНК будет достаточно, чтобы наполнить парфюмерный флакон со спреем. Этого, по свидетельству экспертов, хватит, чтобы "утопить" любые компрометирующие ДНК-следы на месте преступления, разбрызгав поверху содержимое флакона. В комментариях нередко отмечают, что машины PCR довольно дороги и не могут считаться легкодоступными для преступников. Однако в данном случае важен не столько стерильный PCR-аппарат, сколько реализуемый им процесс правильно подобранного разогрева и охлаждения образцов. В принципе, то же самое можно сделать и в кастрюле на кухне, имея под рукой теплую воду и термометр. Кроме того, хорошо известно, что если на рынке криминальных услуг появляется устойчивый спрос на какую-то технологию, то преступники осваивают и достаточно сложные технологические процессы. Хрестоматийным примером являются подпольные лаборатории по изготовлению амфетаминов. Фальшивые ДНК-улики до сих пор не получили широкого распространения. Но вовсе не потому, что технически это очень сложно. Как свидетельствует криминальная статистика, более пятидесяти процентов всех преступлений совершают люди, находящиеся в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, а их зачастую не заботят не то что следы ДНК, но даже отпечатки пальцев, оставляемые на месте преступления. Другая же часть преступников, даже если они трезвые и неглупые, обычно выбирает куда более простые и эффективные способы для достижения своих целей, нежели морока с размножением чужой ДНК. Тем не менее следует помнить, что подделка ДНК-улик абсолютно реальна - но только если она кому-то действительно потребуется. Подделка отпечатков пальцев Традиция высочайшего доверия к отпечаткам пальцев особенно неприятна в тех случаях, когда подделками и подлогом занимаются сами эксперты-криминалисты полиции. Подобные случаи вскрываются не так уже редко, однако сообщает об этом, как правило, не центральная, а местная пресса. Одним из самых громких скандалов такого рода в США был инцидент, случившийся в апреле 1993 года, когда криминалистов полиции штата Нью-Йорк застукали на фабрикации улик. Некий Джон Спенсер, подозревавшийся детективами в убийстве, ни в какую не давал нужные следствию показания. Тогда во время одного из посещений Спенсером полицейского управления у него незаметно сняли отпечатки пальцев, которые криминалисты подложили в улики, обнаруженные на месте преступления. Это "доказательство" затем стало одним из ключевых на суде, приговорившем Спенсера к пятидесяти годам тюрьмы. Впрочем, анализируя подобные примеры технически, можно сказать, что они, в общем-то, не доказывают, отпечатки пальцев невозможно подделать. Ибо подобным образом - имея свободный доступ к уликам - можно подделать практически любое доказательство. Однако ныне хорошо известны и в корне иные, сугубо технологические способы фабрикации отпечатков, для реализации которых совершенно не нужны свои люди в полиции. Речь идет о недорогих хакерских технологиях, разработанных для обхода биометрических систем идентификации по отпечатку пальца. Известно около полудюжины такого рода работ, продемонстрированных на конференциях и опубликованных в печати: с помощью разных подручных приспособлений и доступных материалов изготовляются копии чужих пальцев с характерным рисунком папиллярных линий. Такие копии позволяют не только обманывать биометрические замки, но и - при желании - оставлять сколько угодно следов чужих "пальчиков" на месте преступления.